Теперь генерал Тучков казался довольным и сонным — ничего общего с напряжением и ожиданием после… первого раза.
Наверное, за это время он к ней привык.
— Федор, что ты знаешь о «моем» покойнике? Ну расскажи, ты же обещал!
Он и вправду обещал.
— Георгий Буев, сорок один год, бывший «афганец», танкист. Карьеру начал в восемьдесят шестом году в Ярославле. Ходил под тогдашним местным авторитетом, потом выбился к нему в доверенные лица и стал правой рукой. Кличка Чума. Убивал с особым шиком, так сказать, почерк у него был свой — точно в сердце и точно между глаз. На труп листочек прилаживал, на листочке цитатка из «Пира во время чумы», каждый раз разная. Говорят, что, если у него листочка с собой не было, он казни откладывал, не мог традицию нарушить. Очень ревностно к делу относился.
— Господи помилуй, — пробормотала Марина.
Почему-то ей стало стыдно, что она лежит голая рядом с Федором Тучковым и слушает такие ужасные вещи, и пришлось до подбородка натянуть на себя одеяло.
— Он был уважаемый человек, наш Георгий Буев, — продолжал Тучков Четвертый как ни в чем не бывало. — Когда времена стали не такими дикими, он во власть подался. В депутаты пробился легко, а потом губернатор его поприжал. От суда он уехал в Штаты…
— Как в Штаты?!
— А что?
— Там же проблемы с визами!
— Где проблемы?
— Разве бандит может получить американскую визу?!
— Кто угодно может получить американскую визу.
— Да сколько громких случаев было, когда посольство отказывало в визе кому-нибудь. Вон хоть Кобзону!
— Маруся, — морщась, сказал Федор Тучков, — девочка моя. Ты повторяешь чужие глупости. Кобзону, может, и отказали. Кобзон Америку видал в гробу, ему и здесь тепло и приятно. А кому надо уехать, тот обязательно уедет!
— И он уехал?
— Кобзон?
— Твой Чуев!
— Ах, Чуев!.. Ну, он не то чтобы совсем уехал, но живет теперь там, да. Сюда наезжает, все больше когда мы его приглашаем.
Марина чуть не упала в обморок.
— Вы?! Вы приглашаете убийцу и бандита?! Чтобы он из Америки приехал к нам?! И здесь вы его не арестовываете и не тащите в суд, а назначаете ему свидания в дорогих санаториях?!
— Примерно так.
— Но зачем?!
— Он мой осведомитель, — сказал Федор Тучков. и Марине показалось, что она слышит первоклассную мужскую гордость в его голосе. — В Америке он то, что называется «русской мафией». Игорный бизнес, проститутки, наркота, подержанные машины. Он там не последний человек, а для моей работы это важно.
— Ты его… завербовал, да?
— Нет. Я ему пригрозил.
— Чем?
— Сказал, что посажу. И не в Матросскую Тишину, а в Ярославский СИЗО. Конечно, он уверял меня, что мы ничего не докажем, и был прав. Мы никогда и ничего не докажем, но губернатор теперь как бы не признается, что это его бывший лучший друг и правая рука. То ли стесняется, то ли еще что похуже, понимаешь? Поэтому в Ярославском СИЗО, хоть у нас доказательств никаких нету, нашего друга Чуева в два счета завалят.
— Кто… завалит?
— Желающих полно, — сухо сказал Федор Тучков. — У кого-то дети под стрельбу попали. Из школы шли, а тут Чума с кем-то по-крупному разбирался. Трое погибло. Заложника однажды взяли, мальчишку лет пяти, наверное. Отец денег в срок не принес за свою заправку. Ну, отец деньги нашел, а мальчишку убили — чтобы впредь никто платежи не задерживал. Все по-серьезному чтобы было, понимаешь?
— Ужас, — пробормотала Марина. — Ужас, ужас.
Ее «приключение» неожиданно и болезненно повзрослело, стало «уголовным делом», а не детективной историей.
— Я хотел бы знать, кто его казнил, — продолжал Федор Тучков задумчиво. — Я приехал в тот же день, что и ты со своей дурацкой шляпой. Его казнили накануне вечером. Кто? Никто из санатория не уезжал, значит, убийца все еще здесь. Я хотел бы знать, кто это.
— Почему ты так говоришь — казнили?
— Потому что это не обычное убийство. Его не застрелили, а утопили в вонючей воде, да еще руки привязали, чтобы не всплыл. Это такая месть, Марина, я тебе точно говорю.
— А Вадим?
— По прошлым чуевским делам он не проходил, я всех помню более или менее точно. Ну, может быть, кроме самых мелких сошек — подай, принеси, поди вон.
— А Оленька? Помнишь, Элеонора мне говорила возле корта, что Оленьке что-то такое показалось в магазине?
— Не знаю, — признался Тучков.
— А Павлик с пистолетом? А Вероника? Выходит, никто никого не шантажировал?
— Я не знаю!
— Они могли быть не связаны с твоим Чуевым!
— Кто-то прикончил Вадима очень странным способом.