Зато, возможно, она когда-нибудь скажет ему с нежной гордостью: «Наш сын похож на тебя».
Маме придется с этим смириться. И бабушке тоже.
Когда Марина вышла из ванной, оказалось, что он уже приоделся — в пестроцветный спортивный костюмец. Очевидно, утеплился ввиду похолодания и плохой погоды.
На столе был сервирован чай — сколько там о'сlосk tеа? Корзиночка с кексиками, и серебряные ложечки, и две кружки, точные копии ее собственной, и бублики, и колбаса, и сыр, и чайник на заднем плане посапывал успокоительно.
— Ты не видел мою майку? — оглядев «красоту», спросила Марина деловым тоном.
— Эту? — Он вытащил из-за диванной подушки невыносимо желтый мятый ком «Десять лет „Спортмастеру“».
Другой не было. Другую — свою — она разорвала, когда упала возле беседки, где Павлик Лазарев угрожал пистолетом гипсовому «пионэру» с горном.
Марина напялила «десять лет», уселась на диван и схватила бублик. Почему-то теперь она нисколько не стеснялась генерала контрразведки Федора Тучкова Четвертого.
— Чай, кофе? — спросил он, вежливо наклоняясь над ней.
— Чай, — решила она с набитым ртом. — Федор, зачем ты носишь такие ужасные костюмы? Это что, маскировка?
— Какая еще маскировка! — удивился Четвертый. — Мне нравится. А что? Плохие?
— Да не плохие, а ужас просто! Ты выглядишь в них… идиотом. — Марина положила на бублик сыр, а в чашку две ложки сахару, хотя сладкий чай никогда не пила.
— Разве? — обиделся Тучков и оглядел себя с сомнением. — По-моему, очень красиво. Ярко так.
— Вот именно. Ужасный вид.
— Ну тебя же мой вид не оттолкнул, а, наоборот, можно сказать, привлек!
Марина посмотрела на него с подозрением, даже на миг перестала жевать свой бублик. Он ничего, не смеялся.
— Меня привлек не твой вид, — медленно сказала она, — а…
— Что? — поторопил Тучков. — Ум? Честь? Совесть?
Он подсел к ней и сунул руку ей в волосы. Марина замерла с бубликом в зубах.
— Я знаю, что тебя привлекло, — интимно шепнул Федор Тучков ей в ухо. — Тебя привлекли мои голые ноги. Тогда, на корте. Ты просто глаз не могла от них оторвать.
Марина чуть не подавилась бубликом. Федор убрал руку, быстро поцеловал ее сзади в шею и сказал серьезно:
— Значит, так. Чуева утопил в пруду некто неизвестный как раз накануне моего приезда сюда. Я до сих пор так и не понял характера мести. За что ему могли отомстить? За прошлые дела или как раз за нынешние?
— Что значит — за нынешние?
— Он осведомитель. Он осведомляет ФСБ много лет. С его помощью мы более или менее контролируем ситуацию в том… преступном сообществе, в котором он подвизается в Штатах. Проститутки и казино — это не наш профиль, а наркота наш. За прошлый год мы взяли трех крупных курьеров. Все как полагается, с поличным, на границе. Выслали двух советников, через которых товар шел из Чечни и Афганистана в Москву.
— Американских советников?
— Ну да.
— А при чем здесь Чечня и Афганистан?
Федор Тучков поморщился.
— Можно я сейчас не стану читать тебе лекцию о подрывной деятельности сторон и о геополитических интересах? В международных отношениях нет правых и виноватых. Есть только взаимные и противоборствующие интересы. Если ему отомстили те, кого он регулярно сдавал мне, значит, кто-то специально для этого приехал из Штатов или заказал его здесь. На заказное убийство не похоже. Это похоже на казнь, я тебе уже говорил.
— Федор, я все-таки не понимаю, при чем здесь Вадим!
— Вариантов два. Или он совсем ни при чем, и тогда мы имеем просто два разных события, которые следуют одно за другим, и мы их связываем как раз потому, что они произошли подряд. Или Вадим как-то связан с Чуевым, но это маловероятно, потому что я его не знаю и Чуев меня ни о ком не предупреждал.
— Но Вадим сказал, это убийство, а не несчастный случай! Он сказал, что пойдет в милицию, и погиб!
— Вот именно. Дальше тоже какая-то ерунда получается. Неизвестно зачем Павлик Лазарев до смерти напугал тебя пистолетом. С этим вообще беда.
— Почему беда?
— Откуда Павлик знал, что ты станешь за ним следить? Почему он был уверен, что ты потащишься за ним в беседку? По этой аллее отродясь никто не ходит! Или он предполагал ждать тебя там всегда? Или он готовился напугать не тебя, а ты просто подвернулась под руку, то есть под пистолет?!
Тучков шумно отхлебнул чай, развернул конфетку и кинул себе за щеку. Щека оттопырилась.
— Да и вообще у него не должно быть никакого пистолета! — вдруг сказал он с громкой и шепелявой от конфеты за щекой досадой.