— Я имею в виду, — поспешно продолжила она, — это всего лишь маленький садик, и он ничем не отличается от остальных, но…
— И давно он у тебя? — спросил я.
— Когда мы были детьми, мама подарила нам всем садовый участок, но я была единственной, кому это понравилось, — сказала она. — Со временем я присоединила их все и превратила в свой личный сад. Я начала, когда мне было лет десять, и, продолжила дополнять его.
Он брел по дорожке, проводя рукой по цветам, мимо которых проходил, впитывая щебет птиц и журчание фонтана. Клумбы были щедро засажены растениями, за ними тщательно ухаживали, и они были так полны разнообразия, красок и жизни, что он мог любоваться ими весь день. Живые изгороди отгородили его от мира, даже от времени, и дразнили его мыслью, что они одни на свете.
— Это ты? — спросил он, изучая статую. — Она выглядит довольно неприлично, тебе не кажется?
Она шлепнула его по животу.
— Перестань вести себя как ребенок. Она прекрасна.
В ее глазах появилось отстраненное выражение, когда она пошевелила пальцами под струями воды.
— Она вдохновлена Аретузой, поливальщицей. Мама купила ее для меня в Лимингтон-Спа. Я жаловалась, что мне никогда не уделяют внимания, и тогда мама взяла меня с собой в специальное путешествие, только для нас двоих, и, когда она купила это, она сказала мне, что любовь подобна бесконечному источнику, где вода течет, течет и течет. Она сказала, что любовь никогда не иссякнет, и не важно, сколько любви тебе нужно, ее всегда будет больше.
Внезапно Джошуа понял.
Сестры Кассандры были такими красивыми и жизнерадостными, что по сравнению с ними она казалась себе невзрачной и скучной, несмотря на то, что была хорошенькой, остроумной и всеми любимой. Поэтому она выделила себе место в саду, где ей не приходилось конкурировать. Даже сейчас, когда она была фактической главой семьи, она не претендовала на то, что принадлежало ей по праву. Здесь, и только здесь, она чувствовала себя самой собой.
Ощущение, похожее на сон, исчезло. Его мысли были такими же острыми и ясными, как всегда, и он был безумно рад, что пришел.
— Тебе нравится? — застенчиво спросила она.
Он притянул ее к себе.
— Очень нравится. Это так похоже на тебя.
— А дом? Тебе нравится твой дом?
Он проигнорировал слово «твой», посмотрев на сад новыми глазами.
— Я полагаю, мы должны увидеть кого-то в его собственном доме, чтобы понять его, — сказал он.
— Возможно, если бы я увидела твой дом в Бирмингеме, я бы поняла тебя. Твою преданность своей работе, твою любовь к металлу.
Она не увидела бы там дома. Она увидела бы пустой дом, место, где он спал и переодевался. Его настоящим домом было пространство в его голове, где он хранил свою работу, единственную вещь, которую никто никогда не мог у него отнять.
Она показала ему важную часть себя; он был должен был дать ей кое-что взамен.
— Я никогда не питал особой любви к металлу, — сказал он. — Это просто то, на чем я остановился. Но я восхищаюсь алхимией кузнеца, тем, как человек может сгибать железо по своей воле. С помощью тепла и давления можно изменить саму природу вещей. Из куска руды или лома можно выковать что-то мощное, полезное или красивое. Что-то прочное, цельное, долговечное. Мне нравится эта идея.
— А это Бирмингем, — сказала она.
— Да.
Она отстранилась от него, зашла в беседку и откинулась на спинку сиденья. Она сняла шляпку и положила ее рядом с собой, затем закрыла глаза и подняла лицо. Послеполуденный свет ласкал ее нежную кожу и рыжие пряди в волосах, и ему захотелось навсегда запечатлеть это зрелище.
Затем она открыла глаза и улыбнулась, и он сел рядом с ней на сиденье.
— Это твой дом, — сказал он.
— Он твой.
— Забудь, что говорит закон. Ты заслужила этот дом.
Его охватила внезапная ярость на ее семью.
— Ты его любишь. Ты управляешь им. Ты заставляешь его работать. Твоя семья слишком глупа, чтобы понять это, но ты им нужна. И ты тоже этого не замечаешь. Твои сестры последовали за тобой в Лондон.
— Они отправились в Лондон, чтобы быть непослушными.
— Нет. Они приехали, потому что не знают, как жить без тебя. Ты — центр этой семьи. Ты сплачиваешь их. Ты глава этой семьи и ее сердце, и этот дом — твой. Заяви на него свои права. Перестань отказываться от своего пространства. Борись за то, что принадлежит тебе. Выгони свою мать из хозяйской комнаты и объяви этот кабинет своим собственным.