— Ты ничего подобного не делал.
— Так что, я думаю, мне следует пригласить этого доктора и узнать, что ему нужно, потому что, если он прав, мы могли бы спасти жизни всех этих людей. Что ты думаешь?
Он закружил ее в безумном импровизированном вальсе. Она обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Может быть, прежде чем она скажет ему об этом, они могли бы еще раз заняться любовью. В последний раз.
— Я думаю, что ты делаешь мир лучше, — сказала она и поцеловала его.
Это должен был быть простой поцелуй, но он превратил его в нечто более продолжительное, и когда они прервали его, у нее перехватило дыхание. Он улыбнулся ей в губы.
— Мне нравится, когда ты целуешь меня первой, — сказал он.
— Мне нравится, когда ты запрыгиваешь в окна.
— Я бы запрыгнул в любое окно в мире, если бы это принесло мне один из твоих поцелуев.
Тогда она тоже улыбнулась. Он действительно заботился о ней. Она была важна для него. Ему здесь нравилось. Он жаждал встречи с ней. Он начинал понимать, что Санн-парк — это его дом, а она — его жена.
Она напрасно беспокоилась. Все будет хорошо.
— Ты помнишь тот первый день, когда мы встретились, я имею в виду, тот день в Гайд-парке, — сказала Кассандра. — Знаешь, что я о тебе подумала?
— Что я был невыразимо груб и мне стоило бы побриться?
— И это тоже. Но в тебе было столько энергии, что я вообразила, будто в тебя ударила молния и что эта молния все еще мечется внутри тебя. И самое приятное, что, когда я с тобой, эта молния проскальзывает и внутрь меня.
Он замер на слишком много ударов ее бешено колотящегося сердца, а затем обхватил ее за ягодицы и притянул к себе.
— Что ж, Кассандра, если ты хочешь, чтобы я был внутри тебя…
— Ой! Ты!
Он изобразил невинность.
— Что? Почему виноват я, когда именно ты говоришь шокирующие вещи?
Его прикосновения и поддразнивания разожгли в ней желание, сила которого удивила ее, учитывая, что она уже была беременна. И все же это желание еще и раздражало, потому что она знала, что он делает: он использовал его, чтобы спрятаться.
Он уже убегал.
— Я хочу тебе кое-что показать, — прошептала она, неохотно высвобождаясь из его объятий.
— Миссис Девитт! День на дворе.
— Тише!
Она подвела его к столу, где оставила планы дома. Ее руки были неловкими, когда она их разглаживала, а во рту пересохло. Подумать только, когда они впервые встретились, ей было все равно, что он думает, и она говорила все, что ей заблагорассудится!
Каким-то образом ей удалось развязать язык, чтобы заговорить.
— Я предлагаю несколько изменений в доме, чтобы отразить перемены в семье.
Она указала пальцем, надеясь, что он не заметит, как он дрожит.
— Вот это крыло; мы им не часто пользуемся. Я подумала переоборудовать несколько комнат в квартиру для мамы. Это недалеко от огорода и ее винокурни, так что она может выращивать зелень и иметь свой собственный огород. У нас нет вдовьего дома, но так она сможет уединиться, но одновременно быть с нами.
Он ничего не сказал, изучая бумагу и задумчиво поджав губы.
— А здесь, ну, я теперь меньше занимаюсь хозяйством, так что папин кабинет — я имею в виду, главный кабинет — не используется, я имею в виду, кроме… Так что…
Не было нужды этого говорить. Он смог прочитать надпись, которую она написала: «Кабинет мистера Девитта», а соседняя комната была обозначена как «Рабочий кабинет миссис Девитт», и ему понравилась идея, что они будут работать бок о бок.
Она взглянула на него.
Он ничего не сказал.
Она отодвинула верхнюю страницу, чтобы показать планы спален на втором этаже.
— Когда у мамы будут собственные апартаменты, мы смогли бы переехать в главные апартаменты.
Она провела рукой по чертежам: «Спальня мистера Девитта», а рядом — «Спальня миссис Девитт». Не то чтобы они спали порознь; он пользовался своей комнатой только для умывания и одевания. Она вцепилась пальцами в свои юбки. Он по-прежнему молчал. Он застыл как вкопанный.
— Конечно, я их переделаю, чтобы они стали нашими по-настоящему, поэтому ты должен сообщить мне, какие цвета ты предпочитаешь, или позволишь мне выбрать и…
Она замолчала, когда он прикоснулся пальцем к чернилам.
— Почему? — спросил он так тихо, что она едва расслышала. — Зачем ты это сделала?
Она не смогла понять его вопроса, а его профиль не дал никаких подсказок.