— Какая вы замечательная, моя дорогая, какая принципиальная. На что вы готовы пойти во имя вежливости! Как мило, что вы так вежливы на людях, а наедине…
— Не здесь.
Ее тон был необычайно резким.
— Эти люди…
— Им не нужно видеть, что вы расстроены.
— Я не расстроен.
Она встретилась с ним взглядом и накрыла его руку своей свободной рукой.
— Злиться на него — это нормально. Но сейчас уже ничего не поделать, и вы не хотите, чтобы эти люди видели, как вам больно.
Ее глаза были большими и обеспокоенными, не зелеными и не карими, а какого-то совершенно нового и неуместного цвета.
— Мне не больно, — огрызнулся он. — Мне совершенно наплевать на этого человека. Он мне просто не нравится.
— Тогда выражайте свою неприязнь более спокойно. Вы заставляете людей чувствовать себя неловко.
— Боже упаси, чтобы кто-нибудь почувствовал себя неловко.
— Джошуа. Пожалуйста.
Она снова прижалась к нему и коснулась губами его щеки. Поцелуй был легким и кратким, но ощущение его еще долго сохранялось после того, как она убрала губы. Несмотря на неразбериху в голове, он смутно осознавал, что она успокаивает его, как норовистую лошадь, но не мог заставить себя возмутиться. В ней было что-то вроде мужества и чести, которых не было у него. Ему было любопытно посмотреть, как далеко она готова зайти в своей «части сделки».
— Вы у меня в долгу, — сказал он.
— Я знаю.
— Полчаса.
— Да.
Она провела его еще несколько шагов, а затем искоса взглянула на него с неожиданно игривой улыбкой.
— Вы правильно произнесли мое имя, — сказала она.
Он совсем забыл эту игру. Неважно. У него все равно заканчивались имена.
Кроме того, у него появилась новая игра. Раздражать отца становилось утомительным. Дразнить жену было гораздо интереснее.
— Видите? — сказал он. — Можно достичь всего, чего угодно, если есть правильный стимул.
Глава 8
ПОЗЖЕ ТОЙ НОЧЬЮ, после того как горничная помогла ей одеться ко сну, Кассандра сидела в своей спальне и пыталась не обращать внимания на дверь, ведущую в комнату Джошуа. Она так старательно не обращала на нее внимания, что почувствовала облегчение, когда он наконец постучал.
Она отложила в сторону носовой платок, потому что только делала вид, что вышивает, и встала, чтобы поприветствовать его. На самом деле, это было то же самое, что принимать гостей утром в своей гостиной.
И все же ни один утренний визит в гостиной не вызывал у нее такого волнения.
— Входи, — позвала она слишком высоким голосом.
Он вошел, и его красный шелковый баньян развевался вокруг голых лодыжек, когда он устремился к ней. Он уже прошел половину комнаты, когда остановился, уставившись на нее так, словно никогда в жизни не видел такого создания, как она. Она чувствовала себя странно беззащитной, хотя почти каждый дюйм ее кожи был закрыт. К счастью, его халат был плотно завязан, открывая лишь треугольник кожи под горлом.
— Что на тебе надето?
Он подошел ближе.
— Ты одета для сна или для трехдневной прогулки по Шотландии?
Кассандра осознала, что обхватила себя руками. Она расправила плечи и сложила руки на талии.
— Это тепло и удобно, — сказала она.
— Ещё бы, ведь тут чертовски много ткани.
— Что ты имеешь в виду? Это всего лишь моя ночная рубашка, ночной жакет и чулки.
Он приподнял гофрированные поля ее ночного чепца.
— Что, черт возьми, это за штука?
— Это ночной чепец. Он согревает и не дает волосам спутываться ночью. Что экономит мне время утром. Он эффективен.
— Ну что ж, раз он эффективен.
— Если ты хотел, чтобы я была одета для… для… соблазнения, тебе следовало дать более четкие инструкции.
На его лице начала расплываться улыбка. Она скрестила руки на груди, опомнилась и снова выпрямилась.
— Например, должна ли я быть в постели? Это… занятие будет проходить там или…
— Это занятие может проходить там, где нам заблагорассудится. — Его взгляд снова скользнул по ней.
— Мне кажется, что я слишком раздет, — весело сказал он и, наклонившись вперед, доверительно добавил: — Потому что под этим халатом я совершенно голый.
Боже мой.
Он игриво повел бровями и отвернулся. Он подбежал к кровати, подпрыгнул и растянулся на дальней стороне, как император на картине, которую она когда-то видела. Халат оставался застегнутым на талии, хотя лацканы распахнулись, снова обнажая его грудь, а подол задрался до колен.
Он многозначительно похлопал по матрасу рядом с собой, и каким-то образом она оказалась у кровати, заставляя себя забраться на нее.