— Тогда почему Гарри думает, что ты это сделал? — спросила она.
— Я думаю, это план, чтобы получить деньги и отомстить мне. Я думаю, они это спланировали.
— Они это спланировали?
— Это единственное объяснение. — Его взгляд метнулся к бокалу в ее руке и снова поднялся. — Предположим, что я невиновен. А теперь подумай о том, что они находятся в тяжелом финансовом положении, они винят в этом меня, и я являюсь легкой мишенью.
— Но сказать такое о собственной жене! Он должен знать, что стенограммы о подобных уголовных делах публикуются полностью и продаются десятками тысяч экземпляров. Ее репутация…
Он пожал плечами и вздохнул. Для мужчины, который говорил, что никогда не устает, сегодня вечером он выглядел усталым.
— Вот почему я думаю, что она с ним заодно. Другие женщины переживали ситуации и похуже, даже выходили из таких скандалов с определенным достоинством; она тоже сможет, если только он с ней не разведется. Аристократия славится таким поведением; люди даже почти ожидают этого.
— Не похоже, что они на грани развода. Если бы ты видел их на вчерашнем рауте, все эти улыбки, прикосновения, взгляды и… О!
— Что? Что?
— Они говорили что-то о том, что собираются взять правосудие в свои руки. Но это… Боже мой, Джошуа, это отвратительно.
— Отвратительно. Позорно. Мерзко. Пошло.
Это было все это и даже больше. Она попыталась это осмыслить. Какими самодовольными они были прошлой ночью, зная, что подложили пороховую бочку под семью Кассандры: не только под Джошуа, но и под Кассандру и ее сестер.
— Нет, — сказала она. — Гарри никогда бы так не поступил.
— Возможно, твой драгоценный Гарри не тот человек, каким ты его себе представляла, — раздраженно сказал Джошуа.
У нее чуть не сорвалось с языка, что Филлис, должно быть, оказала на него дурное влияние, и она устыдилась своей готовности обвинять женщину, а не мужчину. Она вспомнила, как Гарри торжествующе посмотрел жене в глаза. Он не смог бы поддаться влиянию, если бы внутри он не был таким же.
— Они сказали мне, что были охвачены страстью, — сказала она. — Я не знаю, было ли между нами с Гарри много страсти. Я думала, что мы любим друг друга, но я слишком рассудительна для страсти.
— Не слишком страстная?
Он фыркнул.
— Ты только что швырнула стул через всю комнату, женщина.
Это было так нелепо, что она не смогла удержаться от смеха.
— Ты иногда говоришь такие милые вещи.
Он тоже засмеялся, и она подумала, как это мило — болтать с ним у камина, уютно свернувшись калачиком, чувствовать тепло внутри и снаружи. Может быть, когда-нибудь они смогут стать друзьями.
— Мы с Гарри были помолвлены всего неделю, прежде чем Чарли умер, и, полагаю, после этого я не была хорошей компанией, — сказала она. — Он навещал меня несколько раз, но мне особо нечего было сказать.
Потому что ее сердце было разбито. Прошло три года, а ей все еще больно вспоминать ту ночь, когда друзья Чарли привезли его, потного и истекающего кровью из-за ножевой раны между ребер, но при этом все время шутившего. Она как раз вернулась домой с бала, где они с Гарри дважды танцевали, и Гарри поцеловал ее и сказал, что она всегда будет жить в его сердце. Папа был в Шотландии, а маме пришлось дать успокоительное, и Кассандра помогала доктору, ее белое бальное платье было перепачкано кровью брата, и она ухаживала за Чарли три дня, пока он не умер.
— Чарли мне нравился. Как и всем, — сказал Джошуа. — И хорошо, что ты не вышла замуж за Болдервуда, если он даже не смог поддержать тебя в трудную минуту.
— В вашем браке были трудные моменты?
На его лице появилось мрачное выражение. Как, должно быть, он скучает по своей жене.
— Ничего особенного, — ответил он и больше ничего не добавил.
"ТАК ЭТО И ЕСТЬ БРЕНДИ", — подумала Кассандра, когда между ними повисло молчание. Между ее разумом и окружающим миром возникло несколько толстых перегородок. Ее эмоции свернулись в маленький клубок, как это делал мистер Твит, когда ложился в изножье ее кровати.
Она скучала по мистеру Твиту.
— Ты выпила весь мой бренди, — сказал Джошуа.
Она посмотрела на стакан в своей руке. Он был пуст. Ой.
— Люси пристрастилась к бренди, — сказала она.
— Что? Ей… сколько лет?
— Девятнадцать. Я прячу бутылки, но она их находит. В первый раз это было днем. У мамы есть ручная коза по имени Гиневра, и она залезает в розы. Люси под воздействием бренди, завела ее в дом, чтобы она не покусилась на розы, и повязала ей на голову чепчик.