— Никто больше не жаловался. Знаешь почему? Потому что они не хнычущие дети.
— Они боятся тебя, а мы — нет. Ты спал с женами других мужчин, и все поверят, что ты переспал и с моей тоже. Все, кроме наивной, доверчивой Кассандры.
— Ты жадный, эгоистичный ублюдок.
Спорить было бессмысленно. Тупоголовый дебил убедил себя, что его надули. Вероятно, это было проще, чем признать тот факт, что он принял несколько неверных решений.
Джошуа покачал головой, чувствуя, как в нем закипает отвращение.
— Вы с женой достойны друг друга. Хуже всего то, что люди могут подумать, что я настолько лишен вкуса, что взгляну на эту женщину дважды. Нет, хуже всего то, что это оскорбляет Кассандру. Она заслуживает лучшего.
Он взял табакерку, осмотрел непристойные картинки на каждой стороне.
— Я удивлен, что ты не заложил ее вместе со всем остальным.
— Это был подарок моей жены, — сказал Болдервуд.
Джошуа выронил табакерку, как будто она его укусила.
— У женщин тоже есть желания, — добавил Болдервуд. — Греховные желания совершать греховные поступки, и если моя жена время от времени оказывается в постели другого мужчины…
Его голос затих. Затуманенный блеск в его глазах, слегка приоткрытые губы, легкий румянец. Черт возьми. Болдервуд был возбужден этим! При мысли о том, что его жена с другим мужчиной. И если это было то, чем они обычно занимались… Неудивительно, что это обвинение в супружеской измене имело смысл в их сознании.
Присутствие невероятно красивого, но совершенно неквалифицированного дворецкого приобрело совершенно новое значение.
Джошуа провел рукой по лбу, как будто мог избавиться от этой мысли. Есть вещи, о которых ему знать не обязательно.
Тем временем Болдервуд тихо смеялся, словно про себя.
— И, конечно, я прощаю ее, потому что люблю.
— Ты когда-нибудь задумывался, как это может отразиться на Кассандре и ее семье?
— Она всего лишь чопорная ханжа и зануда. Вот почему ты спишь с чужими женами, не так ли? Потому что твоя собственная жена… Аргх! — закончил он, захлебываясь, когда Джошуа схватил мужчину за шейный платок и с силой прижал его к стене.
— Что ты там вякнул?
Лицо Болдервуда покраснело, и он забыл окончание фразы.
— Ты откажешься от этого иска, — сказал Джошуа. — Прекрати все это сейчас, или же я заставлю тебя об этом пожалеть.
Он ослабил хватку, чтобы дать мужчине возможность говорить. К сожалению, Болдервуд не усвоил урок.
— К тому времени, как это закончится, вы станете всеобщим посмешищем, а мы разбогатеем, — прохрипел он. — Мы откажемся от иска, если вы заплатите нам сейчас. Таким образом ты защитишь свою милую жену.
Дверь открылась. Джошуа повернул голову, Болдервуд все еще был прижат к стене.
— Что? — обратился Джошуа к дворецкому.
— Что такое?
Смит сглотнул, беспомощно глядя на своего хозяина. Джошуа надеялся, что из парня получился хороший любовник, потому что дворецкий из него был никудышный.
— Миссис Девитт желает сейчас же отправиться домой, — наконец произнес Смит.
Джошуа отшвырнул Болдервуда, как ядовитую змею, и поправил рукава.
— Мы погубим вас, Болдервуд, — сказал он, в то время как молодой человек кашлял и тер горло. Он решил, что ему нравится это “мы”, и отправился на поиски своей жены.
КАССАНДРА стояла у входной двери, такая напряженная, что почти дрожала, и, поджав губы, теребила пуговицы на перчатке.
— Ты был прав, — сказала она, увидев его. — Это была глупая идея.
— Это самое умное, что ты сказал за все время нашего брака.
Она попыталась улыбнуться, но безуспешно. Джошуа так и подмывало вернуться и избить Болдервуда до полусмерти. Но вернуть ей хорошее настроение ему хотелось больше. Эти люди не имели права отнимать у нее это, когда она стоила сотни тысяч таких, как они.
Поэтому он сделал все, что мог: он открыл дверь, когда Смит так и не появился, он подставил локоть, он помог ей подняться в экипаж.
Он получил свою первую награду, когда экипаж тронулся с места: на ее лице появилось подобие искренней улыбки.
— Спасибо, что помог мне сесть в экипаж, — сказала она. — Это было прекрасно сделано.
— Я умею вести себя прилично, — сказал он. — Я хорошо вел себя с лордом Б. Я не ударил его. Ни разу. Я, может, и придушил его немного, но не ударил.
Вспышка веселья.
— Какой ты замечательный.
— И я собирался назвать его свиньей, но вспомнил о твоем запрете сравнивать его с животными.