— А что тогда тебя… возбуждает?
«Страсть», — хотелось сказать ему. Знать, что ты хочешь меня так же сильно, как я хочу тебя, не потому, что это твой долг или потому, что в конце концов у нас будет ребенок, а потому, что ты хочешь разделить со мной удовольствие и никогда меня не покинешь. Но он не мог этого сказать, потому что в следующее мгновение она начнет разыгрывать все это, и это закончится только детьми и слезами.
Он искал ответ, чтобы положить конец всему этому разговору. Он чувствовал себя беспомощным, нерешительным, неуверенным в себе: он не узнавал эту версию самого себя. Откуда-то снизу он услышал стук входной двери, мужские голоса. Скорее всего, Дас. Ему нужно было принять решение. Положить этому конец раз и навсегда. Прогнать ее. Вернуться к работе. Даже найти любовницу. Все, что угодно, лишь бы вернуть свою жизнь в прежнее русло. Еще немного потрясений, и его жизнь развалится на части. Нет, этого не произойдет. Он создал нечто слишком прочное. Его мир был его бизнесом, и его бизнес никогда не развалится.
Но, боже милостивый, забыть обо всем на мгновение, всего на мгновение, забыть обо всем на свете, кроме этой женщины. Ему хотелось сорвать с нее платье, распустить ее волосы. Возбудить в ней желание, заставить ее желать его так сильно, чтобы она забыла о вежливости и долге. Внезапно ему захотелось, чтобы она стала дикой. Он хотел увидеть ее истинную сущность.
— Тебе не понравилось, когда я поцеловала тебя прошлой ночью? — спросила она.
— Нет. Но тебе может не понравиться, если тебя поцелую я. Ты такая милая и вежливая, моя дорогая Кассандра.
Он двинулся к ней, она опиралась на изгиб рояля у нее за спиной. Она не пыталась убежать, и он с легкостью заключил ее в клетку. Что, черт возьми, ты делаешь? Ничего страшного — Отойди от нее — Один раз не повредит.
И что потом? И что потом? И что потом? Его сердце бешено колотилось.
— Если я тебя поцелую, это будет не мило, — сказал он. — Это будет не вежливо. Это будет…
Он наклонился. Она отшатнулась. Он остановился. Она остановилась. Затем он снова наклонился к ней, и на этот раз она осталась неподвижной, хотя ее дыхание вырывалось теплыми неровными клубами. Когда он схватил ее за юбки, она вскрикнула, а затем сжала губы. Широко раскрытыми глазами она смотрела на него, пока он медленно задирал юбки.
Один дюйм…
Еще один дюйм…
Еще один дюйм—
Затем дверь с грохотом распахнулась, и Джошуа хватал ртом воздух, а она поднырнула под его руку и пересекла комнату.
— Черт возьми, что еще? — рявкнул он и повернулся к двери.
И все снова замерло.
Человек, стоявший перед ним, не был ни слугой, ни одним из его секретарей. Джошуа не узнал этого человека, но он все равно знал его.
Молодой человек, на несколько лет моложе его. Высокий мужчина, не такой высокий, как Джошуа, но жилистый и сильный, с таким же цветом кожи и похожими чертами лица. Волосы длиннее, собраны в косичку, как у некоторых моряков. Кожа обветренная, как будто он много времени проводил на открытом воздухе, возможно, служил на флоте. Трость для ходьбы, как будто он получил травму на флоте и был уволен.
Натруженное сердце Джошуа екнуло, остановилось, глухо забилось, и он попытался убедить себя, что это не имеет никакого отношения к этому человеку, потому что он его не знал. Он не хотел его знать. Прошло слишком много времени.
— Какого черта тебе нужно? — спросил он.
— Это я. Айзек, — представился мужчина. — твой брат.
КАССАНДРЕ ПОТРЕБОВАЛОСЬ несколько мгновений, чтобы осознать происходящее, пока ее затуманенный разум и разгоряченное, пульсирующее тело пытались прийти в себя от близости Джошуа. Она даже почувствовала вспышку нехарактерного раздражения по отношению к незнакомцу, пока не посмотрела на него как следует и не осознала, что он сказал.
Это был Айзек! Брат Джошуа! Она шагнула вперед, уже улыбаясь в знак приветствия, когда поняла, что Джошуа замер. Он притих.
Она замолчала, переводя взгляд с одного брата на другого.
— И что? — внезапно спросил Джошуа. — Я отправил тебе деньги. Если нужно еще, скажи Дасу.
Затем он снова двинулся к двери. Он пронесся мимо Айзека стремительным шагом. На лице Айзека отразилась обида, и Кассандра в замешательстве уставилась на него. Насколько ей было известно, Айзеку было десять лет, когда Джошуа видел его в последний раз. Как он вообще мог испытывать к нему неприязнь?
— Мне не нужны деньги, — крикнул Айзек в спину Джошуа, когда дошел до лестницы. — Как я уже писал, я хотел…
— Я занят.
Джошуа резко обернулся.
— Не представляю, что еще мы можем сказать друг другу. У меня нет на это времени.