13 ноября полагается совершать всякие добрые поступки. Как только где-нибудь появится старушка с тяжелой сумкой — кидаться к ней, сшибая с ног конкурентов. Попалась в мышеловку мышка — напоить молоком и отпустить. Увидели по телешоу какую-нибудь пакость — с сочувствием говорите себе: «Наверное, у этих бедных людей очень тяжелая жизнь или единственный ребенок взят в заложники, иначе они бы себя так не вели».
Я, например, утром повернул Четырехликого Будду, стоящего на моем письменном столе, доброй ипостасью. Помогло.
Надо говорить всем комплименты, делать подарки, щедро донатить на разные человеколюбивые, зверолюбивые и природолюбивые проекты. Давать алкашу на опохмел и наркоману на дозу.
К вечеру вы, вероятно, слипнетесь от сиропа, но имейте выдержку. Завтра будет легкий день. Обещаю.
Как я вчера обещал, сегодня у нас день легкий и приятный. Официально он называется “Loosen-up-lighten-up-day”, я бы это перевел как «День Расслабухи и Хорошего настроения».
Он дает вам абсолютно законный повод устроить себе выходной. Ноябрь, депрессивная погода, мир катится в тартарары, все люди смертны, причастный тайнам плачет младенец — а вы в нирване.
Занимайтесь только чем-нибудь духоподъемным, встречайтесь с теми, кто вам мил, все трудные дела отложите на завтра — нумерология будет для них благоприятной (но не буду забегать вперед, завтра об этом и поговорим).
А сегодня дайте себе послабку. Иногда можно и даже необходимо. По собственной прихоти, конечно, было бы совестно, но если международный день такой, это как команда в строю: «Вольно!». Кто остался в стойке «смирно» — нарушитель устава.
Американцы в этот день, я прочитал, любят пересматривать фильм «Феррис Бьюллер берет выходной», но это что-то про тинейджеров, мне неинтересно. Я лучше посмотрю Чарли Чаплина, вот это.
Еще один полезный японский праздник: «Сити-го-сан», что означает 7-5-3.
Я уже писал, что уважаю магию цифр и чисел. В плохие не верю, в хорошие — почему бы и нет.
15 ноября у мальчиков трех и пяти лет, а также у девочек трех и семи лет (не запутайтесь!) торжественное событие. Их красиво наряжают, угощают и обязательно дарят «тысячелетнюю конфету», а на ней изображены журавль или черепаха, символы роста и долголетия. Девочек еще в первый раз накрашивают.
Фестиваль этот очень древний, ему тысяча лет. Исторический смысл в том, что из-за высокой детской смертности ребенок до семи лет считался как бы не вполне принадлежащим к миру живых, а «три» и «пять» — счастливые вехи на пути к заветному порогу.
Советую отпраздновать эту дату и взрослым мальчикам-девочкам, в возрасте которых присутствуют позитивные цифры. Особенно если их сразу две. Например, 55 лет или 77 (но не 33! см. дальше). Ешьте красно-белые конфеты, гладьте черепах, складывайте бумажных журавлей. Счастливого вам роста и долголетия.
Ну и уж заодно — чтоб не посвящать плохому отдельную страничку календаря. Есть, увы, и неблагоприятный для человека возраст, он называется «якудоси». У мужчин это сорок два года («сини»), у женщин — тридцать три («сандзан»). На такой день рождения дарят режущие предметы, чтобы отсечь всё плохое. И следует весь год быть настороже.
Однако сегодня радуемся хорошим цифрам.
День российского писателя можно было бы приурочить к разным литературным событиям, в том числе и приятным. Например, к дню рождения Пушкина. Или к годовщине создания Союза советских писателей (если вы ностальгируете по прошлым временам).
Но мне кажется знаковым 16 ноября 1849 года. В этот день военный суд приговорил самого известного в мире российского писателя Федора Достоевского к «казни разстрелянием».
Понимаете, стран на свете много, и в каждой, даже маленькой, были писатели. Но ни в одной стране к людям этой, в общем, некриминальной профессии отечество не относилось с такой подозрительностью и опаской. Начиная с самого первого прозаика — Радищева и вплоть до наших дней. Это такая российская константа, атрибут государственности.
И до тех пор, пока Россия не станет страной, где писатели перестанут входить в «группу риска», их главным профессиональным днем так и останется 16 ноября.
Федора Михайловича приговорили к расстрелу за «умысел на ниспровержение существующих отечественных законов и государственного порядка» (на самом деле за то, что он вслух прочитал на собрании письмо другого писателя — Белинского). Повели на плац расстреливать и лишь в последнюю минуту перед казнью «помиловали» — заменили гроб на каторгу. Вечером того дня Достоевский написал брату: «Ведь был же я сегодня у смерти, три четверти часа, прожил с этой мыслью, был у последнего мгновения».