Годовщина создания Нобелевского Фонда (1900 год).
Какая же красивая идея пришла в голову Альфреду Нобелю. И какой же это был интересный тип личности.
На свете есть капиталисты, которые стремятся сколотить капитал. Их много.
На свете есть идеалисты, которые стремятся достичь идеала. Их мало.
Отличие в том, что первые ходят по земле, а вторые витают в облаках.
Шведский магнат, колоссально разбогатевший на производстве динамита и отлично знавший законы делового успеха, разработал стратегический план качественного улучшения человеческой цивилизации. Идея была — динамит: «ежегодно награждать денежными призами тех лиц, которые в течение предшествующего года сумели принести наибольшую пользу человечеству». Инвестировался в пользу человечества — пройди в кассу. Стопроцентно идеалистическая цель со стопроцентным денежным обеспечением.
Запуститься программа должна была уже после смерти ее создателя (Нобель умер в 1896 году), так что стяжать прижизненные лавры Альфред не стремился.
В свое время я снимал телефильм о Нобелевском фонде, был там, общался с сотрудниками, держал в руках завещание Нобеля. Как же умно, обстоятельно, по-капиталистически всё это придумано! Касательно премий по литературе (которая, естественно, интересовала меня больше всего) рукой Альфреда написано, что они будут выдаваться за «выдающееся произведение идеалистической направленности». Самая прибыльная финансовая политика — инвестиция в идеализм, капитализация идеализма. А самые ценные люди на свете — расчетливые идеалисты.
30 июня 1908 года оттуда, с неба, на землю — и не куда-нибудь, а прямо на многострадальную Россию — рухнуло нечто очень большое, получившее название «Тунгусский метеорит», хотя метеорит это был или нет, спорят до сих пор. Никаких обломков не обнаружили. Возможно, на нашу планету упала комета, или это был просто сгусток газа — огромный огненный шар.
Над Сибирью пронеслось пылающее копье и, чуть-чуть не достигнув поверхности, взорвалось над рекой Тунгуской. Если бы удар обрушился на землю, произошла бы катастрофа. Мощность взрыва была, как у водородной бомбы. Повезло и в том, что места были абсолютно безлюдные — глухая тайга.
Вековые деревья рухнули на площади в 200 тысяч гектаров, вспыхнул мощный лесной пожар, взрывная волна раскрошила речные утесы. В деревнях, расположенных в сотнях километрах от эпицентра, вылетели стекла.
Вот так, наверное, произойдет однажды и Апокалипсис. Может быть, не в первый раз — была же до нашей цивилизации какая-то другая, от которой остались дольмены и непонятные каменные сооружения.
Человечеству на голову свалится небесный кирпич, который будет потяжелее и поточнее Тунгусского, и рухнут небоскребы, рассыплются в прах города, их смоют гигантские цунами, а потом пыль осядет, волны улягутся, и всё начнется сызнова, только уже без нас. Жизни на Земле четыре миллиарда лет. За это время чего только не происходило. Есть занятная гипотеза, что Гималаи — это древние архитектурные мегасооружения еще более развитой цивилизации, когда-то очень давно разрушенной в результате некоего катаклизма.
Сегодня давайте напомним себе: пока мы ссоримся и воюем между собой из-за того, что нам кажется ужасно важным, космос поглядывает на наш голубой шарик и строит какие-то свои планы.
На небо надо чаще смотреть, вот что.
Сегодня грустное число.
31 июня 1899 года Фандорин ехал из Санкт-Петербурга в Москву по Николаевской железной дороге. Он путешествовал инкогнито, под чужим именем. На станции Бологое сошел на перрон, чтобы размяться. Мысли Эраста Петровича были печальны. Он думал о том, что никогда не был и, видимо, уже не будет счастлив, ибо настоящее счастье возможно только вдвоем, а когда человек один, никакого тока между полюсами пробежать не может.
Остановился и встречный, московский поезд. По лесенке спустилась монахиня в черном, низко надвинутом плате. Глаза из-под круглых очков смотрели рассеянно. Сестра Пелагия следовала в столицу, везла в Синод важное донесение от владыки Митрофания, которое должна была дополнить устным сообщением, однако размышляла монахиня не о церковных делах, а о земных, трепетных. Что ж, думала Пелагия, у каждого своя судьба и сетовать на нее стыдно. Если не встретила того, про кого сразу понимаешь: вот он, а всё остальное неважно, значит, так тому и быть. И вообще: небесная любовь превыше земной.