Пит включил радио и настроил приемник на волну, по которой должны были транслировать футбольный матч. Он был благодарен Ли Винсенту за его веру в то, что он сможет войти в форму и, конечно, он обретет ее! Думая об этом, Пит слушал музыку, когда на веранде послышался топот. Он выглянул в окно и увидел раскрасневшегося от мороза, улыбающегося Рона Маклина, который отряхивал с себя снег. Пит махнул ему, приглашая войти, но в душе страшась этого визита. Он вышел в прихожую, где Рон уже снимал пальто.
— Был сегодня на улице? — спросил Рон.
— Сгребал снег.
— А я проспал все утро. Ууу! Погода холодная, как сердце арбитра!
Пит провел приятеля в гостиную. Рон плюхнулся в мягкое кресло.
— Мы должны были запросто выиграть, и на тебе — ничья! Игра не клеилась. К тому же они сопротивлялись как черти. И тебя нам не хватало, конечно.
— Мы играем с ними в следующую пятницу.
— Они разделают вас под сухую, — безапелляционно заявил Рон. — Эй, ты слушал сегодня радио? Уж слишком резко о тебе говорили.
Пит нахмурился, но промолчал.
— А на что можно надеяться, если… — продолжал Рон, но его отвлекли шаги на веранде. Он выглянул в окно: — С кем это пришла Сара?
Оба мальчика вышли в прихожую. Щеки Сары разрумянились от мороза, и она выглядела еще более хорошенькой, чем обычно. Билл Спунский стоял позади с двумя большими сумками в руках.
— Ты уже знаком с Биллом, Пит, — сказала Сара. — Билл, а это Рон Маклин из школы Даниэля Мака. Мы с Биллом учимся в одном классе, — обратилась она к Рону. — Так удачно, что я встретила его. У меня замерзли пальцы.
— Еще бы, в таких тонких перчатках, дурочка! — усмехнулся Рон.
Билл застенчиво глядел на мальчиков.
— Очень рад познакомиться, — произнес он, пожимая руку Рону. — Я был вчера на матче. Вы очень хорошо играли.
— Боже мой, не хвали ты его! — воскликнула Сара. — Он и без того задирает нос.
— Здесь мне это никогда не удавалось, — отшутился Рон.
Пит взял у Билла сумки:
— Снимай пальто и заходи.
Пита вновь удивила учтивая манера разговора Билла: «Очень любезно с вашей стороны… Если я не помешаю…» Это так отличалось от свободного обращения его приятелей.
— Если ты сможешь выдержать хвастливые рассказы Рона о его победах на хоккейных полях — милости прошу, — обратилась к спутнику Сара.
Когда Пит отнес покупки на кухню и вернулся, Рон уже снова восседал в кресле, рассказывая, как ему удалось сквитать шайбу и…
— И от нечего делать отправил ее в ворота! — со смехом закончила за него Сара.
Она расположилась на диване. Спунский вежливо слушал, сидя выпрямившись на стуле и держа руки на коленях.
— Трудно прослыть героем в этом доме, — вздохнул Рон.
Пит посмотрел на него и вновь вспомнил свои обиды.
— Тебя хоть не ругали последними словами по радио…
Рон на мгновение смутился.
— Именно об этом я и хотел сказать, когда пришли Сара и…
— Билл, — подсказала Сара.
— И Билл, — закончил Рон и обернулся к Питу: — Как можно ждать от тебя хорошей игры с этими хромоногими?! Ребята, конечно, старались, но ведь они просто не умеют играть, вот и все! Что ты мог поделать в одиночку? Половина команды играла так, словно они в первый раз вышли на лед. Черт возьми, как же…
— У нас есть несколько хороших игроков, которые не уступят кое–кому из ваших, — тихо сказал Спунский.
Наступила мертвая тишина.
— Послушайте, ведь это же глупо… — произнес со смешком Рон. — У нас та же команда, что и была, только нет Пита, а в прошлом году мы выиграли первенство провинции. Ваши ребята, конечно, лезли из кожи вон, но…
— Я думаю, что в одной из двух наших встреч в этом сезоне мы вас побьем, — сказал Спунский.
— Молодец, Билл! — воскликнула Сара.
— А ты за кого болеешь? — обернулся к ней Рон.
— За Северо–западную школу, конечно!
— Ради бога, не начинайте все сначала! — в сердцах воскликнул Пит.
Все замолчали. Удивленный этой вспышкой, Рон, вздернув брови, бросил взгляд на Сару и, чтобы переменить разговор, принялся допытываться у Билла:
— Послушай, ты что — англичанин?
— Боюсь, ты не расслышал мою фамилию, — широко улыбнулся Билл. — Спунский, конечно, не самая аристократическая английская фамилия.
Пит вскинул голову. Он был очень чувствителен к национальному вопросу и знал, что расовые предрассудки скорее болезнь взрослых, чем молодежи. Но на лице Спунского он увидел добродушную улыбку и успокоился.