К концу последней пары Пашка взвыл. Да ни разу в школе уроки так поздно не заканчивались! Подумать только! Полпятого! Полпятого!
– А мне понравилось, – улыбнулась Алина, когда они выбрались на свежий воздух. Женя осталась внутри – ей было нужно кое-что уточнить в деканате.
– Издеваешься?!
– Нет, мне правда понравилось. Было очень интересно. Очень жду, когда семинары начнутся. Особенно мне понравилось, когда…
Пашка лишь качал головой, слушая восторги лучшей подруги. Сам же он их нисколько не разделял. На Основах дипломатии он думал только об одном: на кой эта чушь вообще кому-то нужна? История мировых цивилизаций и вовсе едва его не усыпила, а Социология… К самой последней паре Пашка настолько выдохся, что в какое-то мгновение задремал. И если бы не постоянные тычки от Алины или Жени, непременно бы уснул прямо на занятии. А это точно было не в его интересах, потому что преподша обещала «автомат» тем, кто будет добросовестно посещать её лекции. Если бы ещё и все остальные преподаватели были бы такими же добрыми и понимающими!
– Завтра опять к девяти, да? – уточнил Пашка, хоть и сам прекрасно знал ответ.
– Да, но пар меньше. В три уже свободны будем.
– И опять английский…
– Паш, не волнуйся. Если что – я помогу.
– Как? Мы ж в группах разных.
– Могу с тобой позаниматься.
Меньше всего призывник Романовский хотел учить языки. Оставалось только надеяться на то, что у Женьки можно будет успешно списывать. Радовало одно: после первой пары Алексей не попадался им на глаза.
Пашка и не догадывался, что ему было бы весьма полезно проследить за соперником. Ведь тот, пользуясь своим положением и репутацией, заперся в кабинете самоуправления с одной весьма и весьма сговорчивой первокурсницей. Если бы об этом узнала Алина, наверняка с её глаз слетела бы пелена, и образ идеального героя несколько бы померк или и вовсе растворился.
Застёгивая джинсы, Алексей окинул взглядом девушку, что только что побывала в его объятиях, и бросил ей на прощание:
– Ещё увидимся.
– Ты не записал мой номер! – окликнула его она, когда он отпирал дверь.
– А надо? – пожал плечами парень и вышел в коридор. Имя случайной любовницы он даже не запомнил.
Выглянув в окно, Алексей увидел быстро удаляющуюся дружную парочку. Волосы Алины колыхались на ветру, стройные ножки выглядывали из-под довольно целомудренного платья, и всё в её образе было такое лёгкое, светлое и чистое, что Алексею с новой силой захотелось забрать эту красотку себе. Оставалось только обойти её защитника. Впрочем, у лучшего по всем показателям студента университета опыта в подобных делах было не занимать. Если что, можно ведь пойти и на крайние меры. Не впервой.
Ни о чём не подозревая, лучшие друзья добрались до метро. До часа пик ещё было немного времени, однако студенты заполнили все вагоны, и Пашка вдруг осознал, что подобная теснота ему даже нравится, ведь он мог беспрепятственно, и что куда важнее, без подозрений обнимать Алину. Девушка нисколько не была против – рядом с Пашкой она чувствовала себя в полной безопасности. Только какое-то странное чувство поселилось в её груди. Маленькое, но такое тёплое.
Глава 24
Бонифаций встречал Пашку у входной двери, чего не случалось уже несколько лет. Обычно кот предпочитал проводить своё время в ванной или на балконе. А строить из себя преданного пса? Нет уж, пусть этим другие занимаются.
На звук открывающейся двери в прихожую выглянул отец семейства. Увидев его, Пашка расплылся в улыбке.
– Папа!
Однако Константин Александрович отнюдь не выглядел обрадованным долгожданной встречей. Куда с бо́льшим удовольствием он бы её избежал. Однако деваться было некуда, и два так похожих друг на друга человека с разницей лишь в восемнадцать лет уставились друг на друга.
– Привет… сын.
– Не знал, что ты сегодня должен был приехать.
Всё ещё ни о чём не подозревающий парень закрыл за собой дверь, снял обувь, подошёл к отцу и крепко пожал ему руку, как было у них заведено. Константин Александрович остолбенел, но Пашка этого не заметил. Он настолько устал после бесконечно длинного учебного дня, что мечтал лишь об одном – хорошенько поесть.
– Мам, что у нас на ужин? – крикнул Пашка по дороге на кухню. Привычных аппетитных запахов отчего-то не было. – Мам? Мам!
И только при взгляде на неестественно побелевшую Алевтину Анатольевну, скукожившуюся на стуле, он понял, что что-то не так. На лице женщины не осталось ни одной яркой краски – всё словно обесцветилось, посерело. Мать смотрела в одну точку и не двигалась. Только сцепленные на коленях руки мелко дрожали.