— Чем я могу помочь?
— Вынеси вино и салат на улицу. Я принесу пасту.
— А чесночного хлеба не будет?
Он покачал головой.
— Это так по-американски. Если хочешь, у меня есть фокачча, которую Джиа испекла ранее.
— Пожалуйста.
Я вынесла поднос на улицу и поставила его на стол. Небо было хмурым, но все равно приятным. Румба лежала на теплом камне и выглядела довольной. Я наклонилась и погладил ее по животику. Она приоткрыла один глаз и перевернулась, не обращая на меня внимания. Типично.
Затем вернулась в дом и взяла у Данте фокаччу, а он последовал за мной с дымящимися тарелками. Я села, с восхищением разглядывая креветки и феттуччине. Пахло божественно.
— Лимонно-сливочный соус с белым вином, — объявил Данте. — Одно из фирменных блюд Джии. Я люблю его с креветками и свежим сыром сверху.
Я откусила кусочек, не в силах сдержать стон. Это было невероятно. Рука Данте замерла на мгновение, когда он наливал вино, затем он слегка покачал головой, как бы проясняя голову, закончил наполнять бокалы и начал есть. Мы молчали, пока жевали, хотя, я похвалила его за вкусную еду.
Мужчина закончил первым, откинувшись на спинку кресла и потягивал вино.
— То, что ты сказал в машине, о том, почему Уинтерс тебя ненавидит.
— Это долгая история. В другой раз. — Его тон не допускал возражений.
Я сгорала от любопытства, но знала, что не стоит давить на него. Поэтому попробовала затронуть его любимую тему.
— Есть ли что-нибудь, что ты любишь, кроме тортов? — спросила я.
— Я люблю все сладости. Торты — мои любимые, но мне нравятся и пироги. И печенье.
— Какие виды печенья? — Я вытерла рот салфеткой. — Не думаю, что ты любишь шоколадное.
— Они ничего. Но я люблю с арахисовым маслом. Мое любимое — то, которое мама делала, когда я был маленьким. Я давно их не ел.
— Какое?
— Не помню названия. Оно было очень простое. Просто хорошее печенье. Мягкое и с хрустящей корочкой. В нем была корица.
— «Сникердудль»?
— Да! — воскликнул он, ударив по столу. — Я ел его горстями, запивая молоком. Когда был маленьким, мама постоянно хранила в морозилке тесто для выпечки.
— А. Так ты уже тогда был без ума от десертов? — Я сохраняла невозмутимое выражение лица. — Разве в старину были духовки? Они существовали в доисторические времена?
Он прищурился.
— Думаешь, это смешно?
— Да.
— Однажды, — пригрозил он. — Однажды я этого так не оставлю.
Я собрала посуду и сложила ее на поднос.
— Ты все время это повторяешь.
Он поймал меня на кухне и притянул к себе, прижавшись грудью к моей спине.
— Как только ты начнешь умолять, я покажу тебе, Пчелка. Я возьму тебя, и это будет так хорошо, что ты не вспомнишь своего имени. И каждый раз, когда будешь называть меня стариком, я буду трахать тебя снова и снова. Пока не начнешь выкрикивать мое имя. И буду продолжать, пока один из нас не потеряет сознание от истощения. — Он прикусил мочку моего уха, большими пальцами погладил соски, обхватив мою грудь ладонями. — И я очень вынослив, малышка. Очень. — Он наклонился и провел губами по моей шее.
Я застонала.
— Продолжай в том же духе, — добавил он.
— Разве это не твоя работа? — спросила я.
— Не волнуйся, детка. Это происходит каждый раз, когда ты рядом. И однажды ты доведешь меня до крайности, и я не смогу больше ждать.
Он развернул меня в своих объятиях, наши лица оказались так близко друг к другу, что дыхание смешалось.
— С каждым разом, когда ты называешь меня стариком, времени остается все меньше. Месть будет сладкой для нас обоих.
Он обхватил мое лицо ладонями и прикусил мою нижнюю губу, проводя по ней языком. Затем отстранился, освобождая меня. Я слегка пошатнулась, и он поймал меня, убедившись, что я стою ровно, прежде чем отпустить.
Наши глаза встретились.
— Скоро, — пообещал он. — Очень скоро.
Не в силах расслабиться, я рылась в шкафах, ища все необходимое. Я слышала, как Данте поднимается по ступенькам на третий этаж, и знала, что он еще какое-то время будет в своем кабинете. Джиа показала мне, как пользоваться духовкой, и я включила ее на разогрев и принялась за дело. Отмеряла и смешивала, надеясь, что правильно помню рецепт. Румба вошла в дом, покрутилась вокруг моих лодыжек, а потом отправилась обратно на улицу. Ей нравилось, что можно свободно перемещаться туда-сюда. Она оставалась на территории вокруг бассейна, бродила по траве и среди кустов, но, похоже, была довольна тем, что находилась рядом.
Я поставила первый противень с печеньем и приготовила второй. Если они получатся, я смогу сделать еще, но мне хотелось быть уверенной. Я прибралась на кухне после того, как Данте умчался. Не следовало дразнить его, но мне нравилась его реакция, когда называла его стариком. Он был совсем не старым, но его реакция на мои слова всегда была напряженной. Я задрожала, вспомнив его сексуальные угрозы. Моя реакция была физической. Мое нижнее белье стало влажным, соски затвердели, и я жаждала чего-то. Просто не знала, чего именно, хотя была уверена, что Данте знает и с радостью даст мне это.
Таймер сработал, и я достала поднос. «Сникердудли» были золотистыми, вкусно пахли и выглядели идеально. Я задвинула второй поднос и через несколько мгновений переложила печенье на тарелку, напевая себе под нос, чтобы разбавить тишину. Я уже подумывала отнести их наверх, когда услышала тяжелые шаги Данте, направляющегося в кухню.
— Что...
Он втянул воздух.
— Это что, печенье?
Я протянула тарелку.
— Да.
ДАНТЕ
Я не мог работать, как ни старался. Ни одно из сообщений не было важным, а письма не были срочными. Даже сообщение о предмете, который я пытался приобрести в поместье, меня не заинтересовало.
Мой интерес был где-то в этом доме, просто вне пределов моей досягаемости.
Брианна забралась мне под кожу и не выходила оттуда. Она вторгалась в мои мысли, проскальзывала в мои сны, вплеталась в каждый аспект моего мира.
И она была внизу, занимаясь бог знает чем, в моем доме. Мне было неприятно, что я удрал от нее, оставив на грязной кухне, но у меня не было выбора. Если бы я не заставил себя уйти, то взял бы ее прямо тогда. Я чувствовал, как девушка реагирует на меня. Твердые пики ее сосков, когда я обхватил ее грудь. Как она выгибала спину, чтобы быть ближе к моим прикосновениям. А когда я целовал ее шею, с ее губ сорвался тихий, полный желания стон. Мне нужно было уйти. Оставить ее.
Но я не мог сосредоточиться на делах. Чувствовал ее запах на своих руках. Аромат ее волос, запах ее кожи все еще стоял у меня в носу. Ее смех эхом отдавался в моей голове. Дразнящие слова и то, как искрились ее глаза, когда она их произносила. Никто не говорил со мной так, как она. Ни одна женщина. Брианна была уникальна.
Наконец сдавшись, я встал. Мне нужно было найти ее и узнать, чем она занимается.
Но когда открыл дверь, меня поразил другой запах. Сладкий, с привкусом сахара и корицы. И я услышал как она напевает. Снова вдохнул, и у меня потекли слюнки.
Моя маленькая пчелка пекла.
Я помчался по ступенькам на кухню.
— Что...
И остановился при виде тарелки, которую держала Брианна. Еще один вдох — и я понял.
— Это что, печенье?
Она едва успела ответить «да», как я схватил одно и откусил. Мягкое, с хрустящей корочкой. Насыщенное и плотное. Корица, сахар и идеальное печенье — все в одном. Я застонал от вкуса. Прожевал и проглотил. Потянулся за еще одним.
Брианна отставила тарелку, пока я поглощал следующий кусочек совершенства, и поставила передо мной стакан молока. Я сбился со счета, сколько печенья съел и открыл глаза, чтобы посмотреть на Брианну. Она выглядела потрясенной, и я понял, что съел много печенья. Наверное, больше, чем думал.