— Ты собираешься… ик… овладеть мной… ик… своим большим… ик… Ричардом… ик… старик?
— Очень сомневаюсь в этом, маленькая Пчелка.
— Но ты такой сексуальный… ик… как тигр в... — она попыталась пощелкать пальцами, но безуспешно, — как там это называется?
— Джунгли? — предложил я.
— Да. Джунгли. Самая сексуальная кошка. Я хочу тебя.
Потом она отключилась.
Брианна храпела, когда была пьяна. И разговаривала во сне. В основном, обо мне. А также часто лапала меня. Я должен был быть раздражен, разозлен ее поведением, но все, что я чувствовал — это веселье и беспокойство по поводу того, какое похмелье будет у нее утром.
— Кофе? — спросил я. — Какой-нибудь завтрак?
Брианна подняла голову, приоткрыв один покрасневший, затуманенный глаз.
— Нет, спасибо. — Провела рукой по своим растрёпанным волосам. — Что вчера было?
— После того, как ты назвала Ричарда Диком Вигглзом, облила вином его, меня и стол и разразилась истерическим смехом, ты имеешь в виду?
Если это возможно, ее лицо стало еще белее.
— О, боже. Я не делала этого.
— О, ты это сделала.
Она молча смотрела на меня в ужасе. Потом сглотнула.
— Думаю, мне нужен кофе.
Я налил чашку и подтолкнул ее к ней. Она сделала несколько глотков.
— Мне уже собирать вещи или можно сначала вернуться на виллу и забрать кошку?
— Маленькая Пчелка.
Девушка подняла голову, смотря на меня печальным взглядом.
— Ты никуда не поедешь.
Она поиграла со своей кофейной чашкой.
— Насколько ты в ярости?
— Я в слишком сильном шоке, чтобы быть в ярости. Ты облила Ричарда вином, высмеяла его имя и вдруг стала его лучшей подругой.
Я покачал головой, все еще переваривая все, что произошло вчера.
— Оказывается, у Ричарда есть дочь, которую он невероятно любит и которая училась в университете в Торонто. Ты напомнила ему о ней. Я ждал взрыва после вина, а он рассмеялся. Рассмеялся. Я никогда не слышал, чтобы этот парень смеялся.
Я вспомнил свой шок.
— У тебя есть дочь? Я этого не знал.
— Ты многого обо мне не знаешь. Я не рассказываю о своей личной жизни. — Он взглянул на Брианну, которая застыла на месте, не менее потрясенная. Похлопал ее по руке.
— Не волнуйся об этом, дорогая девочка. Моя Дафна, когда нервничает, тоже выпаливает все, что приходит в голову. А когда злится на меня, а это бывает часто, то придумывает весьма своеобразные вариации моего имени. Я нахожу это довольно забавным. Думаю, вы двое отлично поладили бы.
— Твой костюм, — прошептала она.
— Ничего такого, что нельзя было бы исправить с помощью воды и химчистки. А теперь расскажите мне, как вы познакомились.
— О, боже, нет, только не это.
— Нет, ты рассказала облегченную версию, которая, должен признать, была гораздо менее увлекательной. Очевидно, ты нашла меня неотразимым, а я был одержим тобой и не смог тебя оставить.
— О. Ну, это в некотором роде правда.
Я подмигнул.
— Я одержим тобой, так что да. Не думаю, что поначалу тебе было трудно устоять передо мной. Но я прикипел к тебе.
— Как блин к сковороде, — пробормотала она.
Я усмехнулся.
Вот она, моя девочка.
Она сделала еще один глоток кофе, ожидая.
— После этого вы двое были не разлей вода. Ты спрашивала о его дочери, он показывал фотографии. Ты заставляла его смеяться и делиться историями о ней. — Я покачал головой. — Понятия не имею, как, но ты очаровала Ричарда. Ты всех очаровываешь, маленькая Пчелка. Он обожает тебя. Вы оба выпили слишком много вина, пока мы сидели в ресторане до самого закрытия. Ричард даже настоял, чтобы мы посетили закрытый показ, который состоится на днях, в качестве его гостей. И уже отправил информацию сегодня утром. — Я покачал головой. — И скульптура моя. Он позвонил семье вчера вечером и сказал, что я единственный человек, которому они должны ее продать. Я поговорил с ним после этого и позвонил своему адвокату. Средства были переведены первым делом с утра. Сделка закрыта.
— Значит, все в порядке?
Я наклонился, убирая волосы с ее лица.
— Если не считать головной боли, которая, я уверен, у тебя есть, то да, все в порядке. Но больше не пей на нервах.
— Я старалась быть хорошей. Подумала, что если не буду говорить, то и не сболтну лишнего. И продолжала потягивать вино, чтобы было чем заняться. Но потом он сказал это и… как будто открылись шлюзы.
— В общем-то, да, — ответил я.
Она провела рукой по волосам и горько улыбнулась.
— Прости.
От этого движения рукав ее рубашки опустился. Этим утром синяки на верхней части ее руки стали насыщенного, ярко-фиолетового цвета. Я уставился на них, и во мне мгновенно вспыхнул гнев. Девушка проследила за моим взглядом, одернула рукав и покачала головой.
— Все в порядке.
— Мы с Ричардом также немного поговорили об Уинтерсе. Он тоже считает его ничтожеством из ничтожеств. Его репутация в мире искусства еще хуже, чем я думал. Он начинал достаточно хорошо, но затем свернул на путь, на который никогда не следовало бы ступать.
— Но ты говорил, что у него самого есть коллекция.
— Да. И в ней есть несколько прекрасных экспонатов. Но он неразборчив в средствах, когда их приобретает. И хочет получить их по неправильным причинам. Ради жадности. Хвастовства.
Брианна покачала головой.
— Не хочу больше говорить о нем.
Я провел рукой по ее щеке.
— Готова сегодня осмотреть достопримечательности или отвести тебя в постель? — Я усмехнулся. — Хочешь, чтобы я овладел тобой своим большим Ричардом?
— О, боже, никогда больше не буду пить.
В этом мы могли бы согласиться.
Следующие два дня мы провели как туристы. Я водил ее по всем местам, которые она хотела увидеть, и по другим, о которых никогда не слышала. Часы проходили как минуты, каждый момент общения с ней открывал мне все новую и новую Брианну. Я не мог насытиться. И не был уверен, что когда-нибудь смогу. Мне нравилось наблюдать, как она открывает для себя что-то новое. Милая складочка между бровями, когда она изучала картину или другое произведение искусства, а затем улыбка, когда находила красоту. Девушка становилась оживленной, желая поделиться увиденным. Ее руки двигались, она быстро говорила, а радость была безгранична. Мы почти ни в чем не расходились во мнениях. Она предпочитала картины и обожала гобелены. И призналась, что хочет прикоснуться к скульптурам, почувствовать их линии. Я напомнил ей, что за это нас могут арестовать, но она может потрогать мою скульптуру в любое время.
Это ее рассмешило.
Мы ели в маленьких кафе, она испекла еще печенья. Мы занимались любовью в лучах солнца. На террасе, высоко над городом. На кухне, пока пеклось печенье. Она показала мне платье, которое купила, и я заверил ее, что оно идеально подойдет для приема, на котором мы будем присутствовать в качестве гостей Ричарда.
А еще мы танцевали. Она любила танцевать так же, как и я, хотя и утверждала, что у нее мало опыта. Когда я сказал ей, что все дело в ведущем, она закатила глаза. Но мы хорошо подходили друг другу, и она следовала за мной, как во сне, почти паря. При свете солнца, в темноте ночи это не имело значения. Если Брианна напевала, я подхватывал ее на руки, и мы кружились вместе, теряясь в созданном нами маленьком пузыре.
Я никогда не чувствовал себя так. Гармонично. Счастливым находиться с одним человеком. Даже в тишине мне никогда не было скучно. Я искал ее, если она выходила из комнаты. Находил предлоги, чтобы быть на кухне, на террасе, где бы она ни была.
И старался не вникать в причину.