В ее снах Коби не был похож на цивилизованного горожанина, на златокудрого Аполлона из окружения принца Уэльского. Он казался грубым и необузданным. У него были длинные волосы, небритое лицо, а рука, которую он протягивал ей, была покрыта грязью. Дина помнила, что во сне он никогда не подавал ей правую руку, только левую. Но он ведь правша? Еще одна загадка.
Зато этого человека Дина могла представить в роли фокусника. Этот человек, по ее мнению, способен на все. Но почему она видела своего мужа таким?
Дина помнила слова, которые Коби сказал ей незадолго до свадьбы: «Внешность часто бывает обманчивой». До самого отъезда в Маркендейл она только и думала, что о загадках Коби Гранта, как голодный пес не может думать ни о чем, кроме мозговой косточки.
Но она оказалась хорошей ученицей фокусника, потому что сумела не подать виду.
Третья глава
После Сандригхэма и лондонского сезона пребывание в Маркендейле казалась погружением в теплую ванну. «Никто ни от кого ничего не требует, — решила Дина, — только живи и радуйся!» Но ей этого было мало, и молодая женщина постоянно испытывала внутреннее недовольство. «Так чего же я хочу на самом деле? — спрашивала она себя. — Честно говоря, я хочу полностью изменить свою жизнь, но для этого мне придется стать кем-то другим, а не леди Диной Грант… а нужно ли мне это? Осмелюсь ли я потерять Коби… хотя можно ли потерять то, что мне не принадлежит?»
Маркендейл, выстроенный в начале восемнадцатого столетия, был лишен воздушного очарования Мурингса. Это было казарменного вида здание с тяжеловесной мебелью и окнами, выходящими на вересковые пустоши.
Его привлекательность для лорда Кенилворта и его гостей объяснялась близостью железнодорожной ветки, ведущей в Донкастер, где осенью проводились бега. Дина находила скачки невероятно скучным зрелищем и была уверена, что Коби разделяет ее мнение. Однажды он сказал, что предпочитает ездить верхом, а не смотреть, как это делают жокеи.
Дина могла часами блуждать по коридорам Маркендейла, любуясь картинами, или рыться в книгах, в то время как остальные гости заглядывали в библиотеку лишь для того, чтобы прочитать газеты или написать письмо.
Зато ей удавалось избегать женского общества. Вопреки урокам маркизы Дине необходимо было хоть изредка побыть в одиночестве, и именно так она ответила мужу, когда однажды после обеда он отыскал ее в библиотеке. Она с увлечением читала роман Генри Джеймса «Княгиня Казамассима».
Дина взглянула на него с вызовом.
— Надеюсь, ты не собираешься меня упрекать.
— За что? — Коби был краток. Дина давно заметила, что обычно он не отличается болтливостью.
— За то, что прячусь здесь.
Он сел напротив в одно из кресел Уильяма Кента и пожал плечами.
— Имеешь же ты право побыть в одиночестве. — Он жестом указал на книгу, — Что-то серьезное?
В его голосе звучала насмешка: теперь Дина все лучше и лучше его понимала, и знала наверняка, что все его двусмысленные высказывания никогда не были случайными.
— Можно и так сказать. — Она показала ему обложку. — Ведь это все о нас. Я имею в виду наше общество.
Коби кивнул.
— Почитай лучше «Американца» и скажи, правильно ли описывает нас мистер Джеймс.
Ответила Дина уклончиво.
— Большинство американцев, которых я встречала, совершенно на тебя не похожи.
— Это комплимент?
— Если хочешь. — Она очаровательно улыбнулась.
Коби рассмеялся, подошел к ней и нежно ее поцеловал.
— Ты быстро учишься, — сказал он, — а теперь тебе придется научиться кое-чему новенькому: терпеливо принимать пустоту нашего существования. Завтра мы отправляемся на скачки в Донкастер, и я сказал, что ты поедешь со мной. Ведь это лучше для тебя, чем оставаться с женщинами?
Дина поморщилась.
— Было бы лучше, если бы ты остался со мной. Но да, с тобой я поеду.
— Отлично, а теперь идем. Скоро подадут чай, а принц уже спрашивал о тебе. Вижу, ты подобающе одета. — Коби с одобрением взглянул на ее платье из кремового и сиреневого шелка.
— Я всегда одета подобающе, — усмехнулась Дина. — Ты знаешь, что мне приходится переодеваться по шесть раз на дню?
— В таком случае, — ответил Коби, — ты обогнала даже меня, а я-то думал, это невозможно.
Дина еле удержалась, чтобы не спросить о странном коричневом костюме. Коби расценил ее молчание как знак согласия, и они вместе направились в большой зал, который теперь использовался в качестве гостиной.