Кенилворт опустил голову. Он прекрасно понимал, что, по собственным словам, подвел всех. Подобной оплошности можно было ожидать от Рейни, но даже Коби не мог предположить, что ее допустит Кенилворт!
— Я прошу прощения, — смиренно произнес Кенилворт, — особенно у вас, Грант, за то, что назвал ваше имя. Этот чертов шарлатан заморочил мне голову. Более того, сэр Дарси, — добавил он, — Грант не знает о причастности Фоллиота-младшего.
Коби подтвердил, что слышит об Уолтере Фоллиоте впервые.
— Так причем здесь Фоллиот? — прошипел сэр Дарси.
— Ему двадцать два года. Он пришел ко мне, очень взволнованный, и заявил, что видел, как сэр Рэтклифф жульничает. Я посоветовался с Дагенхэмом, своим зятем, и убедился, что он тоже сомневается в честности сэра Рэтклиффа. Мы решили исключить Фоллиота из-за его неопытности, зато пригласили в качестве свидетеля мистера Гранта, известного своей удивительной памятью.
Он помолчал.
— Я зря втянул в это мальчишку: боюсь, что завтра сэр Альберт сделает из него отбивную.
— Нечего плакать над разлитым молоком, — утешил его сэр Дарси. — Но я попрошу вас, джентльмены, быть по возможности немногословными. Единственная оговорка, и сами видите, что получилось. Малейшая неосторожность может нас погубить. Этот мистер Фоллиот хотя бы в Лондоне?
Лорд Кенилворт с несчастным видом кивнул.
— Сегодня он был в суде.
Сэр Дарси вздохнул.
— Значит, завтра мы услышим его показания, и у нас даже нет возможности переговорить с ним. Не важно. Мистер Грант, вас вызовут последним, и ваше свидетельство окажется решающим. Вы готовы к вопросам, которые вам могут задать?
— Я прекрасно понимаю, — ответил Коби, — что многословность была бы ошибкой. Но во время допроса, сэр Дарси, многое зависит от адвоката. Он может говорить все, что угодно, а мы связаны присягой. Думаю, нам стоит об этом помнить.
— Кроме «да» и «нет», он ничего от меня не дождется, — пылко пообещал Рейни.
Коби поверил ему. В подобных делах дурак может добиться большего успеха, чем умный, но неискушенный человек!
Десятая глава
Да, сэр Рэтклифф мог праздновать победу. Так утверждали газеты. Принца снова начали клеймить позором, а упоминание об Уолтере Фоллиоте было встречено с восторгом.
«Кто такой Уолтер Фоллиот?» — гласил заголовок одной из газет. Акт об образовании 1870 года привел к распространению грамотности в рабочей среде, и газеты стремились соответствовать общественным вкусам. А читатели жаждали сенсаций.
В этой обстановке, когда вокруг здания суда собирались толпы зевак, приветствующих сэра Рэтклиффа и освистывающих принца и четверых ответчиков, случиться могло, что угодно.
— А ты знал о причастности Уолтера Фоллиота? — спросила Дина поздним вечером того же дня.
Коби покачал головой.
— Нет, дорогая. А теперь я хочу задать тебе вопрос.
— А это обязательно? — улыбнулась Дина. — За последние два дня я страшно устала от вопросов. Тем более что все эти вопросы так и не помогли докопаться до правды.
— За это и платят адвокатам. Но я хочу знать, ты хорошо себя чувствуешь? В последнее время ты выглядишь изможденной.
— Все в порядке, — беззаботно, хотя и не совсем искренне ответила Дина. Ей пришло в голову, что она становится такой же хитрюгой, как и ее муж. — Мне станет легче, когда все это закончится.
На следующий день в суд был вызван мистер Уолтер Фоллиот.
Слушая простодушные и искренние ответы Фоллиота, Коби пришел к выводу, что Кенилворт зря не позволил ему подписать обвинение.
Когда во время перекрестного допроса сэр Дарси поинтересовался отношением Фоллиота к тому, что его оставили в стороне, молодой человек охотно ответил:
— Я решил, что это чертовски невежливо. Я ведь собственными глазами видел, как он мухлюет, а в итоге меня же лишили удовольствия. Получается, будто не я его уличил, а остальные.
— Придерживайтесь фактов, мистер Фоллиот, — одернул его судья. — Ваше мнение никого не волнует.
— Конечно, ваша честь. Да, ваша честь. Но он сам спросил меня, что я думаю, вот я и ответил. Я и в другие ночи видел, как он жульничает, — с готовностью добавил Фоллиот, опередив очередной вопрос сэра Дарси.
Сэр Альберт снова вскочил.
— Ваша честь, прошу вас, скажите свидетелю, чтобы он отвечал лишь на те вопросы, которые были заданы.
— Ну, конечно, — съязвил судья. — Но это ваш свидетель, сэр Альберт. Вы сами настояли на его допросе. Продолжайте, сэр Дарси.
— Так что же вы видели в другие ночи, мистер Фоллиот?
— То, что я уже сказал. Он пододвигал фишки на свои карты, когда выигрывал, и убирал их, когда проигрывал. Он двигал их с помощью карандаша. Он даже делал это, когда учил играть Сюзанну Уинтроп, по-моему, это совсем ни в какие ворота не лезет.