— А вот и тяжелый моральный выбор… — проговорил я тихо сам себе.
— Пристрелить плохого человяку? — спросила Гиталия, направив стрелу на лежачего.
— Нет. Постой. Я думаю.
Я присел на корточки, рассматривая бедолагу.
Я ненавижу идиотов.
Мне его совсем не жаль. Наверное, если он сдохнет здесь, на верхних уровнях подземелья, я буду по прежнему крепко спать и даже не почувствую ничего значительного. Я, конечно, никого не убивал, но сейчас очень ярко это представляю. Меня абсолютно не заботит жизнь того, кто хотел забрать мою жизнь, причем без повода. Обычный грабеж пошел не по плану, и вот уже разбойник сам лежит передо мной без сознания.
Если я вынесу его из пещеры, то он выздоровеет, а когда окрепнет, то вернется ко мне за местью. И тут уже я буду надеяться, чтобы он оказал милосердие мне. Нет, это точно не по мне.
Тогда остаётся два варианта: убить сейчас или оставить его здесь на волю случая. Если ему кто-то поможет по доброте душевной, то он выживет. Если же у него репутация отбитого подонка, то его оставят здесь и он сдохнет.
Есть один нюанс, который все портит. Я — раб. Если вдруг Сильвио кто-то сообщит, о том, что его раб убил свободного человека, то у него и у меня будут проблемы. Я бы не хотел сваливать на старика, который хорошо ко мне относится, такую ношу. Не хочу усложнять ему жизнь.
Рана разбойника сейчас не кровоточит. Заклинание хорошо поджарило его бедро. Штаны вплавились в кожу, верхний слой сожжен полностью, если ему не помогут добраться до лекаря, то он умрет от заражения. В затхлой, сырой пещере это проще простого.
— Оставь его — выдохнул я.
— Он хотячит тебя убивать, хозяина — гоблинка не опускала лук.
— Оставь. Теперь он не наша забота. Судя по количеству людей, которых мы встретили по пути сюда, его точно найдут уже через час-два. В деревне все друг друга знают, и если хоть кто-то посчитает нужным спасти его, то пусть спасают. Для меня он пока не заслужил таких затрат времени и сил. Идем дальше.
Я пошел вглубь подземелья. Можно было бы забрать его молот, но мне хватит и неплохого количества денег в качестве платы за оставленную ему жизнь. Я не собираюсь продавать ворованный товар.
Склад пополнился на 5 серебряных и 10 медных монет. С собой в мешочке я больше не буду носить ни монеты. Капитал только что обрел свою жизнь, с этих денег начнется мой магазин в будущем.
Гоблинка опустила лук, и поспешила за мной.
Я открыл интерфейс системы и взглянул на требование для второго ранга торговца. Здесь меня постигло разочарование. Система не посчитала мои действия сделкой, хотя я вполне продал свиток возвращения щитовику.
Оказалось, что внизу был маленький текст, который я сразу и не увидел. Системой засчитываются только продажи, проведеннные за прилавком, который создал сам торговец.
— Гиталия, мы только что получили еще одно задание — сказал я — Если увидишь где-то ветку, куст, дерево, или любую другую древесину, то сразу говори мне.
Гоблинка кивнула.
Прилавок я пока создать не могу, но могу сделать стол, который отлично его заменит, но нужна древесина.
Мы шли дальше, точнее глубже, опускаясь все ниже под землю.
— Если бы человяки нападай на нас открыто, мы — трупешники — задумчиво сказала зеленая.
— Маловато у тебя веры в нашу команду.
— Моя никогда не атакуй человяку. Сейчас первая раз.
— Не думай об этом. Они сами напросились, мы всего лишь оборонялись.
Гоблинка о чем-то думала и снова щёлкала пальцами, формулируя предложение.
— Хозяина поцелован богиня удачи. Хозяина очень удачлив — улыбнулась она, когда наконец смогла сказать, то что задумала.
— Насколько это правда — мы узнаем глубже в подземелье.
Вскоре руны на стенах пещеры стали реже, теперь они были примерно каждые сто метров. Между освещённым территориями становилось все больше тёмных пятен, в которых ничего не видно. Потихоньку я начал пополнять склад веточками и палками, которые редко встречались на пути. Конечно, это совсем крупицы, и я не был уверен, что из можно что-то сделать. Когда соберу достаточно — устрою эксперименты по создания предметов.
Я начал слышать постоянные монотонные голоса, доносящиеся из глубины подземелья. Словно где-то там читают молитву тысячи человек одновременно. Язык мне не знаком, да и если честно разобрать буквы или слова невозможно. Этот постоянный гул я даже сразу не заметил. Он как стук колес поезда — есть на фоне и его не замечаешь, пока целенаправленно не начнешь прислушиваться.