На следующее утро Зеленая ушла с первыми лучами солнца, а Сильвио пригласил меня к столу завтракать. На этот раз еду он сделал сам. По его лицу я понимал, что настроение у него не изменилось. Он все еще был хмурым и задумчивым.
Когда мы сели есть утреннюю кашу, торговец начал говорить:
— Мне нужно чтобы ты еще кое-что сделал, Шардон…
— Что именно?
Голос Сильвио был тяжелым. Казалось старику с трудом поддаются слова:
— Ты спустишься в подземелье снова.
— Я готов!
Старики удивился такой реакции и скорости моего ответа.
— Разве ты не боишься? На этот раз тебе придётся спуститься еще глубже.
— Боюсь, но я уже освоился там. Даже привык к темноте и постоянной угрозе, и еще я смогу найти новые хорошие вещи на продажу. Что именно мне нужно сделать?
— Хорошо… Смелость — это хорошо. Надеюсь, ты смелый, а не безрассудный. Тебе нужно будет спуститься на глубину четырёх лун. Там с правой стороны будет поворот, у которого вкопан огромный камень, ты сразу поймёшь что это он. Поворачивай ив этот тоннель и доберись до лагеря горняков. Разузнай, что там у них происходит и почему они перестали писать письма.
— Эта шахта принадлежит вам?
— Нет, она одного моего знакомого. Я ему задолжал еще лет десять назад, и вот он наконец пришел просить об ответной услуге.
Я кивнул.
— Я так понимаю, в шахте безопасно? Там ведь рабочие?
— Настолько безопасно, насколько может быть безопасно в подземелье, полном монстров, грабителей и загадок — строго сказал дед — Сейчас там может быть что угодно. будь готов ко всему.
Я ухмыльнулся.
— Я дам тебе еду и питье и один серебряный для экипировки в экспедицию, но больше ничего.
Я не слишком понимал Сильвио. С тех пор как пришел тот незнакомец, он стал странным. Я ведь точно знаю что у него есть деньги на дополнительное снаряжение для меня, но он мне ничего не позволяет купить в поход и сильно ограничивает. Это расходится сего словами об инвестициях — «Защищай свои инвестиции». Я — его инвестиция, так почему он отправляет меня на глубину в подземелье и не предоставляет лучшую защиту?
В конце концов, почему должен идти именно я? В этом доме я больше рабов не видел, но он сказал, что это лишь его временный склад. В основном доме, думаю, есть и наемники и другие рабы. Так почему я, а не наемники например?
— Сильвио, можешь ответить почему именно я должен это сделать? Я имею ввиду, что есть же наемники, или боевые исследователи…
Тот вздохнул и потер лоб. Скривился так, будто у него заболел зуб.
— Дело в том, что я этому человеку обязан жизнью. В свое время, десять лет назад, я имел неосторожность сказать «Буду должен. Все, что захочешь». Тот человек запомнил мои слова. А у нас как — или отдаешь, что должен, или кровью.
Старик снова скривился от какой-то внутренней, душевной боли, но продолжил:
— Он наслышан о неком Шардоне, который смог без хорошего дальнего оружия и без достойной группы пробраться на три луны вглубь подземелья и вернулся почти невредимым. Тебе ведь даже услуги лекаря не понадобились. Никакой заразы не подхватил и даже в лихорадке не пролежал и часа. К тому же — ты не сбежал и даже принес мне серебро. Это все невиданно для раба твоих данных и возраста.
Сильвио вздохнул, тяжесть вины камнем висела на его сердце:
— Тот человек потребовал чтобы я тебя отправил в подземелье, понимаешь? Он сэкономит на этом огромные деньги, ведь услуги исследователей не бесплатны. К тому же, он взял с меня слово, что я продам тебя ему, если ты все сделаешь и вернешься в деревню. А снаряжение «всего на серебряник» будет означать, что ты идеальный раб, который работает головой и может без вложений приносить головокружительную прибыль.
— Как то многовато условий для одной услуги… — я озвучил свои мысли.
— Это все я виноват. Сначала был виноват в том, что пообещал «Все, что он захочет», затем виноват в том, что уже и забыл об этом обещании. Думал, если он за десять лет не воспользовался им, то и не станет,хотя времена были очень тяжелые. И в третий раз я был виноват, когда рассказал ему о моем потрясающем приобретении — о тебе.
Я хмыкнул, обдумывая слова старого торговца. Не такого задания я ожидал…
— Я бы не хотел уходить от тебя, Сильвио — сказал я прямо.
— Придется. Ты умрешь в подземелье или по возвращению у тебя будет новый господин.
Про себя я подумал, что никого другого не будет. Хватит с меня господинов.
Старик продолжал:
— Я дам тебе самописную бумагу. Два листа, один у тебя, другой — у меня. Ты сможешь писать на своём листе, а записи появятся у меня сами собой. Таким же способом горняки должны были отсчитываться о работе, но неделю назад сообщения прекратились — он вздохнул и покачал головой — Я очень надеюсь, что не зря тебя хвалил. Я рассчитываю, что ты исполнишь мой долг и вернешься живым.