Интересно, каково это — стать «упертым» искателем родственных связей? Вряд ли я смогу заняться таким странным делом, как охота за мизерными количествами ДНК дяди, оставленными на чашке или окурке.
Однако, собрав волю в кулак, я все-таки позвонила дяде. Это уже был поступок. Мы не встречались много лет, и я даже не представляла, с чего начать. Но как только в трубке раздался его голос, мне показалось, что я говорила с ним на прошлой неделе.
— Привет, маленькая Лона!
Как будто я все еще школьница и вместе с родителями навещаю его на рождество и пару раз летом! Как оказалось, он все это время не терял меня из виду. Дядя оказался одним из тех, для кого семейные связи — не пустой звук, и его заинтересовало мое предложение. Он тут же, не прерывая разговора, достал семейный альбом и принялся перечислять девичьи фамилии и даты рождения бабушек и прабабушек, о которых я даже не слышала. Пока он говорил, я набрасывала схему нашего фамильного древа.
Я знала, где и когда появились на свет родители, но дальше этого мои познания не простирались. И вот я слышу, что бабушка со стороны матери родилась в 1912 году в Баркерёде на острове Зеландия, хотя была уверена, что все наше семейство — коренные ютландцы. У меня есть несколько портретов прабабушки, и я помню, что мама называла ее «маленькая бабушка Хансен». Это действительно была женщина небольшого роста, круглолицая, с волосами, разделенными безукоризненным пробором. В старости она жила в семье моего деда, и все называли ее не иначе, как по фамилии мужа.
— Она родилась в 1868 году и была записана как Гертруда Розенлунд.
Розенлунд, «розовый сад». Очень красиво. И звучит совсем не так резко, как Франк, — в звучании этой фамилии есть что-то мужское. И тут мне пришел на память Беннетт Гринспан. Я вполне могла представиться ему как Розенлунд. Генов от этой пра-пра-прабабушки было во мне не меньше, чем от пра-пра-прадедушки Франк, одарившего меня столь мужественной фамилией.
— Но мы получили эту фамилию не от него, — вдруг услышала я, ничего не понимая.
— Мой дедушка по матери был Франк, и фамилия его отца — тоже Франк. Верно?
— Нет, он был Сёренсен. Ханс Петер Сёренсен, родился в 1883 году в Гьеллерупе.
Дело в том, что после Второй мировой войны был принят закон, который разрешал брать девичью фамилию матери. И моя бабушка с материнской стороны воспользовалась этим. Она хотела открыть кондитерскую в небольшом городке, где уже было такое заведение, и хозяевами его являлись Сёренсены. Так что фамилия Франк пришла ко мне от прабабушки Аны Йоханны Франк, родившейся в 1886 году в Силькеборге. От высокой худой женщины, позволявшей мне рыться в своем кошельке в поисках больших медных двухпенсовых монет всякий раз, когда я навещала ее в 1960-е годы.
— Интересно, правда? — сказал дядюшка.
Да, конечно, но это лишает всякого смысла поиски моих еврейских корней. Y-хромосома моего дяди перешла к нему от прадедушки по фамилии Сёренсен и не имела отношения к Франкам.
— И еще вот что я хочу тебе сказать: Франк — не еврейская фамилия. Если мы перейдем к другому поколению, к отцу Аны Йоханны, то увидим, что он из тех, кого в Дании называли «potato German».
Я слышала, как он перелистывает альбом.
— Вот: Иоханнес Михель Франк, женился на Ане Марии Сёренсен, родившейся в 1852 году.
Potato German? Не очень благозвучно. Я что-то слышала о небольшой группе немецких колонистов, которые переселились в Данию примерно в 1760-х годах из Пфальца и Гессена, чтобы выращивать зерновые на полях Ютландии. Когда из этого ничего хорошего не получилось, они переключились на картофель, новую для Дании культуру, и стали экспертами по этим крахмалистым, коричневым клубням. Итак, мои предки — иммигранты из Германии, крестьяне. И тут я вспомнила служащего Франкфуртского аэропорта по имени Эберхард.
Значит, если бы мои родители не разошлись, я была бы одной из Педерсонов и теперь искала бы предков по отцовской линии?
И я позвонила отцовской тетушке; ей за 80, но она в здравом уме и главное — в курсе всех семейных связей. Тетушка Анна — сестра моей немощной бабушки, матери отца. Анна тут же, ни минуты не задумываясь, выпалила, что ее родители, т. е. другие мои прабабушка и прадедушка, родились тогда-то и тогда-то, там-то и там-то. Оба они были Педерсенами, так что с фамилиями никаких изменений не произошло. Оказалось, что тетушка хорошо осведомлена и о семье мужа своей сестры — тоже по фамилии Педерсен.
— Отец твоего дедушки по отцовской линии — Петер Педерсен из Скеринга. Я очень любила его. В нем было что-то лучезарное.
Чего нельзя сказать о его жене Ане Катрине, чья девичья фамилия и место рождения неизвестны. Эта худенькая небольшого роста женщина держала своего мужа и шестерых детей в ежовых рукавицах. В старости она буквально заперла своих взрослых детей — сына и дочь — на ферме, дабы они никуда не сбежали и вели хозяйство. Когда она умерла в возрасте за 90, эти двое были уже слишком стары, чтобы начать собственную жизнь.