— Не романтично? Быть может. Но зато по делу, моя прелестная женушка.
Она тихо рассмеялась и сказала:
— Уверена, что по-французски «твердеть и отчаянно желать» звучит очень романтично.
— Не думаю.
— Поговори со мной по-французски, — помолчав немного, тихо попросила Кэролайн.
Он отрицательно покачал головой.
— Да.
— Нет.
Она запустила пальцы в волосы Брента и вгляделась в каждую черточку его лица.
— Ты не помнишь романтичных слов?
— Помню предостаточно, — похвастался он.
Кэролайн хихикнула и заерзала под ним, а он уткнулся носом ей в шею.
— Пожалуйста, Брент.
Покрыв легкими поцелуями ее шею и лицо, граф слегка приподнял голову и подвинулся в сторону, чтобы освободить ее от своего веса.
— Мой родной язык английский, Кэролайн. Французский был моей работой.
— Но…
Он коснулся ее губ, и его лицо стало задумчивым.
— Слова одни и те же, они только звучат приятнее, потому что отличаются от наших, и мы не понимаем, что они значат. А важно значение.
Он повторил кончиками пальцев очертания ее губ и принялся гладить шею.
Кэролайн отважно вернулась к тому, что действительно хотела узнать.
— Значит, ты никогда не говорил по-французски с другими дамами, с которыми спал?
Брент смерил ее странным взглядом, потом недоуменно покачал головой.
— Уверен, сколько ни проживу на свете, никогда не пойму женщин.
Кэролайн ничего не отвечала, только невинно смотрела ему в глаза, и, помолчав немного в напускной нерешительности, Брент проронил:
— Ты в самом деле хочешь знать?
Она кивнула, обвив руками его шею, чтобы удержать, если ему вздумается совершить попытку к бегству.
Брент вздохнул и поцеловал кончик ее носа.
— Я говорил по-французски с матерью Розалин, потому что она не знает другого языка. Но я не разговаривал с ней, когда мы занимались сексом, потому что нам практически нечего было сказать друг другу до, во время или после. — Он обхватил Кэролайн ладонью за подбородок. — Не думаю, чтобы я когда-нибудь проводил с ней в постели больше пятнадцати минут за раз, и, коль уж тебя разбирает такое невероятное любопытство, моя дорогая Кэролайн, позволь сообщить тебе, что всех остальных дам, с которыми я спал, было всего две.
Она глупо заморгала.
— Только две?
Брент скромно улыбнулся и понизил голос:
— Только две другие дамы.
Кэролайн удивленно распахнула глаза.
— Но ведь ты мужчина.
Это рассмешило его.
— Причем тут это?
Кэролайн еще крепче обняла его за шею и пробежала пальцами по его волосам.
— Наверное, ни при чем. Только вот мужчины, похоже, находят, что их природа требует снова и снова обладать женщинами. После того, что было сегодня ночью, я, кажется, понимаю, какое это наслаждение, и потому удивляюсь, как неженатый мужчина твоего возраста мог воздерживаться от соблазнов.
Брент прижал ее ноги своим бедром.
— Образование и работа много значили для меня, Кэролайн, несколько лет подряд требуя почти безраздельного к себе внимания. Иногда я чувствовал себя одиноким, даже ненужным, но мое время было занято другим, и, по правде говоря, женщины не играли особой роли в моей жизни. Потом, во Франции, я встретил мать Розалин, и она удовлетворяла мои физические нужды, когда мне это было необходимо.
— Звучит весьма бесцеремонно, — с улыбкой сказала Кэролайн, смахивая с его щеки выбившийся локон. — А две другие леди?
Он усмехнулся.
— А что с ними?
Кэролайн посмотрела ему в глаза.
— Кто они?
Брент опустил руку и обхватил ее грудь, породив у нее внутри трепет. Кэролайн, однако, не сдавалась.
— Кто они? — медленно и более решительно переспросила она.
Он ласково пробежал большим пальцем по ее соску, наблюдая, как он реагирует на его прикосновение, и тихо ответил:
— Первая была дочерью одной из горничных моей матери.
Кэролайн устремила на него недоуменный взгляд, и это заставило его еще раз усмехнуться.
— Ей было девятнадцать, мне — семнадцать, и одним дождливым полднем, прежде чем я успел понять, что происходит, она соблазнила меня на конюшне. Вся наша связь была какой-то неловкой, но она знала, что делает. За два дня мы успели сделать это восемь раз, никому не попавшись на глаза, а потом она покинула поместье в поисках… полагаю, других галантных кавалеров. С тех пор я ее не видел.
Громко, недоуменно Кэролайн спросила:
— Восемь раз? Вы сделали это восемь раз за два дня?