1. Появление Рыкова
Сегодня происходит что-то необычное, кто-то пришёл на работу раньше меня. Перед турникетом на проходной стоит импозантный мужчина в шикарном костюме и дымчатых очках.
— Лозман, — зло говорит он по телефону, не обращая на меня внимания, — ты, блядь, с ума сошёл? Вы тут все вообще что ли королями себя возомнили? Я всю твою шайку сегодня же разгоню! Команда, блядь! Нахера мне такая команда! Я стою на проходной и халдей меня не пускает, а ты ещё в гостинице прохлаждаешься. Где вам надо быть? Вы должны уже час, как по стойке смирно стоять и встречать меня с караваем, музыкой и девками. Почему на меня до сих пор пропуска нет?
Я терпеливо жду, когда он закончит отчитывать провинившегося подчинённого.
— Чего тебе?! — обращает он на меня внимание, его глаза, скрытые полупрозрачными стёклами, мечут молнии.
Я пожимаю плечами и показываю на турникет, на пути к которому он стоит:
— Мне пройти нужно.
Он ничего не отвечает, поворачивается спиной и продолжает распекать своего Лозмана. Я теряю дар речи от такой наглости, несколько секунд смотрю в его широкую спину и решаюсь легко похлопать по плечу. Он опускает руку с телефоном и оборачивается ко мне в пол-оборота.
— Кто такая?
— Во-первых, вы ведёте себя крайне невоспитанно, а, во-вторых, я здесь работаю и вы мне мешаете пройти.
— Больше не работаешь, — выплёвывает он и снова показывает мне свой затылок.
— Мужчина, отойдите в сторонку, не мешайте. Сейчас подразделение вызову, — вступает вахтёр.
— Твою мать, Лозман! — рычит незнакомец в телефон. — Считай, ты покойник.
Странный посетитель, самоуверенность из него так и прёт, наверняка какой-то московский боярин. К кому, интересно, он приехал? У генерального в плане ничего такого нет. Я поднимаюсь на второй этаж и вхожу в приёмную. Дверь в кабинет директора открыта, наверное уборщица не закрыла. Заглядываю.
Ну разумеется, в такую рань он не появляется, хорошо, если вообще придёт сегодня. Весь кабинет завален бумагами — рабочий стол, стол для совещаний и даже пол вокруг стола.
Я как-то попыталась это всё систематизировать и убрать, так он меня чуть не убил. Пришлось научиться ориентироваться в его системе. Закрываю дверь и подхожу к своему столу. Надо успеть выпить кофе, проверить почту, проконтролировать план и сделать несколько звонков, пока здесь не начался Содом и Гоморра.
Уже через час всё начинает вертеться и кружиться в обычном ритме и часам к десяти я совершенно забываю об утреннем происшествии. Телефон звонит не умолкая.
— Слушаю, приёмная.
— Большаков у себя?
— Нет, Зинаида Фёдоровна, пока нет.
— Когда будет?
— Не могу сказать. Он с утра в городской администрации. Когда приедет не знаю. Вы, пожалуйста, отчёты Бажакину продублируйте, потому что он совещание проведёт, если генерального не будет. Я его предупрежу.
— Хорошо.
Большаков достал уже, если честно. Ни в какой он не в администрации. Больше, чем уверена, пьёт опять, а я его выгораживай. Предприятие на куски разваливается, а он решил в депрессию погрузиться и с восторгом утопить свой корабль. Можно подумать, мне больше всех надо…
Дверь открывается и заходит Серков, начальник транспортного цеха, высокий худощавый, вечно недовольный старик с пожелтевшими от никотина пальцами.
— На месте? — кивает он в сторону кабинета.
— Нет, Виктор Алексеевич.
— Он же вчера сам велел прийти.
Я развожу руками. То вчера было.
— Запил что ли?
— Ну что вы, я такой информацией не располагаю. А что у вас?
Он раздражённо машет рукой и с чувством опускает, практически швыряет мне на стол пачку бумаг.
— Я на своей что ли машине должен продукцию вывозить? — грозно нависает он надо мной — Подвижного состава нет, все вагоны только что в ремонт отправил. В РЖД говорят пока лично начальник не даст распоряжение, ничего не поставят. Большаков должен был с ним переговорить вчера. И что?
— Виктор Алексеевич, вы те вагоны, что под панель выделены, ставьте под погрузку, не можем же мы завод останавливать, а с панелью потом решим. Сейчас генеральный появится и я ему доложу, а не появится позвоню, попрошу заняться вопросом или скажу, чтобы Бажакин с РЖД связывался. Придумаем что-нибудь.
— Бажакин… — с презрением произносит он.
Серков, острый на язык, едва сдерживается, чтобы не выругаться. Забирает свои бумаги и уходит.
Снова раздаётся звонок, на этот раз мобильный. Ого, ничего себе! Наташка Сазонова, моя школьная подруга. Она уже года два, как перебралась в Москву.