Зантор действительно успел отдохнуть, потому что имел бодрый вид.
– Пошли, – сказал он, приоткрыв дверь в гостиную. – Проверку я сделаю, но уверен, что мы не найдём никаких закладок. Чем бы ни руководствовался Бродер, он не дурак и прекрасно понимал, что его могут проверить.
– Магия позволяет чувствовать ложь, – сказал я. – Вы проверяли с её помощью барона Ольта. Могу я этому научиться?
– Почему нет? – мотнул он головой. – Только зачем эта спешка? Завтра Герат научит тебя ставить защиту, а потом...
– А если научиться сегодня? – спросил я. – Если мы ничего не найдём в спальне, нужно провести опрос слуг. И для моих целей важно, чтобы их опрашивал я сам, а не вы. Но если это для вас тяжело, попрошу завтра Герата. Время уходит, и что-то зацепить с каждым днём будет всё тяжелей.
– Это не для меня тяжело, – вздохнул старик. – Тяжело перепрыгивать через этапы будет тебе. Точнее, не тяжело, а больно. Ладно, давай сначала проверим спальню. Вот дверь в её комнаты.
Когда мы вошли в гостиную, в ней занимались уборкой две девушки. При виде нас они прервали работу и низко поклонились.
– Как тебя зовут? – спросил я одну из них, дотронувшись рукой до плеча. – И кто из прислуги работал в комнатах покойной графини?
– Даля, милорд! – ответила девушка, не поднимая глаз. – Мы обе работали в этих комнатах, но у госпожи графини была и личная служанка, а подавальщики обслуживают всех господ.
– Пока никуда не уходите, – предупредил я их. – Скоро можете понадобиться.
Мы вошли в спальню, очень похожую на мою, но в два раза меньшую и с одним окном.
– Ничего нет и не было, – ответил Зантор на мой вопросительный взгляд. – Если бы Бродер разрушил закладку, я это почувствовал бы. Но если она была наложена на какую-нибудь отдельно стоявшую вещицу, которую потом вынесли, то сегодня могу и не найти. Вот вчера нашёл бы. Ну что, готов терпеть боль?
– И долго? – спросил я, вспомнив, как пришлось мучиться пять дней.
– Не долго, но сильно. Нужно прочистить каналы, по которым струится магия, а у меня нет сил и времени, чтобы сделать это нормально. Вечно ты торопишься. Ложись на кровать и уткни лицо в подушку, а то напугаешь служанок.
– Мне нужно всех здесь пугать, – проворчал я, забираясь на кровать несчастной графини. – Пока вы напугали меня. Давайте, Зантор, делайте быстрее, пока я не удрал.
Ударившая по нервам боль, скрутила тело и заставила так зарычать, что одна из работавших в гостиной служанок от страха перевернула ведро с водой.
– Закончил, – сказал обнявший меня за плечи маг. – Сходи в ванную и умойся: ты весь мокрый. Потом я покажу, как пользоваться тем, что тебе нужно.
Я вышел в гостиную и, не глядя на служанок, прошлепал босиком по разлитой ими воде в ванную, где с трудом стянул с себя мокрую от пота тунику и обмылся холодной водой. Хорошо, что здесь можно было не беспокоиться о такой мелочи, как простуда. Я обтёрся оставшимся полотенцем графини и использовал его вместо одежды, намотав вокруг бёдер. Выйдя из ванной комнаты, с удивлением посмотрел на сидевших в луже воды девушек. Обе были бледные как мел и тряслись мелкой дрожью, а в их широко открытых глазах плескался такой ужас, что мне самому стало не по себе.
– Что это с ними? – спросил я приоткрывшего дверь мага. – Чего они так испугались?
– Тебя, – хмыкнул он. – Девушки – натуры впечатлительные и суеверные, а ты напугал их своим воплем, только немного перестарался: та, что слева, уже пустила воду, а правая... и правая тоже. Ты не поймёшь причину, пока не прочитаешь легенду о проклятом принце. Вот чего я в тебя не впихивал и не собираюсь, так это наши сказки и легенды. Такое будешь читать сам. Но с сегодняшнего дня вся дворцовая прислуга будет обслуживать тебя с дрожью в коленках.
– Какая-то глупость, – сказал я, садясь на кровать. – Ну закричал от дикой боли, ну одет не по правилам – что из того?
– Мне трудно объяснить, – сказал Зантор. – Прочитаешь легенду, может быть, поймёшь сам. Семья Ольмингов для прислуги – это высшие существа, а ты заорал так, что даже я испугался, что уже говорить о них. В их представлении ты просто не можешь себя так вести, а если повёл, значит, поменялся душой с демоном. И ведь почти так и есть. И душа другая, и Кирен никогда не стал бы так себя истязать. Посиди здесь, а я приведу их в порядок и прикажу принести свежую тунику, а то ты в этом полотенце напоминаешь персонажа ещё одной не самой доброй сказки. У нас ни один мужчина не станет так использовать полотенце, а если нет одежды, пойдёт голый. В наготе нет позора, а в этом не позор, но чуждость.
– Вы уже достали меня своей приверженностью к обычаям, – мрачно сказал я. – Надеюсь, что хоть дворяне не будут повторять за слугами всякий бред.