Остальных лидеров Сопротивления убили. Под разными предлогами, разумеется. Разными способами и методами. Так, что к политикам и не подкопаешься.
Но намек всем сторонникам Сопротивления был более чем прозрачным.
Сунетесь — и вас ждет смерть.
Посмеете выступить против нас — и вас ждет смерть.
Жернова политической власти уничтожали всех неугодных без разбора.
И потому Томас Шервуд был осторожен. Понапрасну не рисковал ни собой, ни своими соратниками.
И именно он смог объединить сопротивленцев, в массовое движение со своей иерархией и структурой, где каждому были отведены свои роли.
Он смог привести под лоно Сопротивления совершенно разных людей, создав подпольные штабы. Мелкие клерки, служители закона, врачи, учителя, простые рабочие, ученые, мародеры, виртуозные маги, купцы, аристократы. Молодые и старые. Богатые и бедные. С разными взглядами на жизнь, но единые в одном — наши права не должны быть ограничены, а магия не должна быть заблокирована.
А, значит, правящая десятка, держащая всех в страхе последнее десятилетие и вершащая насилие над своим народом, должна пасть.
Томас Шервуд восхищал всех вокруг, стоило ему открыть рот и начать говорить. И я не была исключением.
Томас Шервуд был рожден для того, чтобы возглавить Сопротивление и донести до каждого ту истину, которую правящая десятка пыталась утаить и исказить.
Томас Шервуд был нашим общим голосом.
Он был наделен этим даром убеждения. И, пожалуй, кроме него никто бы так не смог объединить и усилить сопротивленцев.
И сейчас мой кумир, борец за правду и справедливость, тот, за кем я готова была идти и с кем рядом была готова сражаться до последнего вздоха за наше общее будущее, сидел напротив меня.
И смотрел.
Молча.
В ожидании моего ответа…
Когда вечером в пятницу Сурин передал мне, что субботним утром Томас Шервуд снова хочет встретиться со мной лично, я полагала, что расспрашивать меня будут о сэйре Варнадо и о тех документах, что мне удалось передать Сопротивлению.
Но Томас Шервуд меня удивил.
Он предложил мне покровительство.
Личного характера.
И сейчас я сидела, вглядываясь в сумеречную маску, и всерьез раздумывала над ответом.
Это было лестное предложение. И даже очень.
Народный герой, всеобщий любимец. Девушек, желающих получить его личное покровительство, найдется немало.
И после победы Сопротивления их станет только больше. Как и выгод, которые покровительство от главы Сопротивления может дать.
Даже в случае нашего краха, я уверена, что он помог бы мне уйти невредимой и выбраться из страны. Даже если будет уничтожен здесь сам…
На Томаса Шервуда можно положиться. В этом я убеждена. Как и в том, что он действительно хороший человек.
И предложи он мне подобное пару месяцев назад, я бы не раздумывая согласилась.
А теперь…
А теперь все запуталось и полетело в бездну. И всему виной я сама.
Ну, и еще один обладатель широких плеч, крепких рук и нежных губ.
От связи с сэйром Варнадо будут одни сплошные проблемы. Я понимала это тогда, я понимаю это сейчас.
Каким бы ни был исход, одного из нас двоих ждет смерть. И вопрос лишь в том, кто именно это будет.
Но отчего-то было тошно представлять на своем теле руки не сэйра Варнадо, а кого-то другого. Пусть даже этим другим будет сам Томас Шервуд.
И тоскливо было осознавать, что скоро эта связь оборвется.
И как бы сильно я ни желала победы Сопротивлению и не мечтала о светлом будущем для простого народа, я также сильно не хотела видеть смерти сэйра Тобиаса Варнадо.
Судорожный вздох нарушил затянувшееся гробовое молчание.
Что ж, как бы я ни стремилась этого избежать и как бы часто не напоминала себе, что это лишь ничего не значащая кратковременная связь, один обольстительный мерзавец, похоже, все же сумел пробраться в мое сердце, крепко обвив его своими щупальцами.
Значит, ответ остался только один…
— Для меня это неуместное предложение.
Отказывать Томасу Шервуду я не боялась. Он не из тех, кто будет стремиться уничтожить тебя из-за задетого мужского самолюбия.
И, как я предполагала, в ответ он только кивнул. А после непринужденным тоном поинтересовался:
— У тебя уже кто-то есть?
— Это не имеет значения…
Очередной кивок.
А после атмосфера разрядилась, и мы действительно перешли к обсуждению рабочих вопросов и тех данных, что мне удалось передать.
Когда за тэрой Ирис Стейб закрылась дверь, Томас Шервуд устало откинулся на спинку стула. Несмотря на ее отказ, разочарования он не чувствовал. Скорее, наоборот, у Томаса Шервуда впервые за долгое время на душе царил полный покой.