И пусть женское сердечко готово было капитулировать немедленно, помахать белым флагом, фатой и, бог знает чем еще, а потом сдаться и отправиться прямиком в крепкие объятия победителя, обида так легко отступать не собиралась, готовясь к долгой обороне.
— Я хочу домой, — вместо ответа на предложение руки и сердца произношу я.
Жду, когда он обидится, развернется и уйдет. Отверженный и непоколебимый.
Но сэйр Варнадо всегда умел меня удивить. А потому он лишь кивает, выпрямляется, поднимаясь на ноги, и подхватывает меня на руки. А после несет к двери. Уверенный и непоколебимый…
И я понимаю, что спорить с ним бесполезно. Обхватываю крепкую шею руками, опускаю голову на мужское плечо и выдыхаю, покачиваясь в такт его шагам.
Я лежала на свежем, накрахмаленном постельном белье и блаженно вздыхала. Да кому вообще какое дело до сэйра Варнадо, когда меня дома ждал горячий душ в свои объятия? С подобным удовольствием после двух месяцев в сырой камере без особых удобств ни один благородный сэйр не сравнится. Пусть даже и такой великолепный.
Кстати, о последнем…
Этот самоуверенный мерзавец, похоже, даже не рассматривал всерьез такой вариант, при котором я действительно его отвергну и выставлю за дверь. А потому сейчас спокойненько дрых на соседней подушке, полностью собой довольный.
К моему возвращению домой он расстарался на славу. И где только ключи достал?
Квартира сверкала чистотой, холодильный шкаф был забит продуктами. Чистый и выглаженный халат на пару с полотенцем висел на вешалке в уборной. Да взять хоть это накрахмаленное постельное белье, пахнущее вездесущей полынью. И, как вишенка на торте, бумажный пакет из той самой кондитерской, стоящий посреди стола.
Кстати, а до пирожных я так добраться и не успела…
Вздохнула и осторожно выскользнула из-под одеяла, боясь потревожить чуткий сон одного мерзавца. Пусть спит, сил набирается. А то невозможно смотреть на его бледное осунувшееся лицо и километровые круги под глазами.
Жалостью он меня и взял…
Потянулась к халату, висящему на спинке кровати, и завернула в него свое обнаженное тело. Кольцо на безымянном пальце с прозрачным драгоценным камнем сверкнуло, когда на него упал луч закатного солнца.
Ну, ладно-ладно. Не только жалостью.
Пытал он меня. Долго и упорно. И до умопомрачения сладко.
После третьего раунда пыток я и сдалась. И то только потому, что мне пригрозили четвертым. Вот ведь мерзавец ненасытный. Какой четвертый раз подряд, когда меня уже ноги не держат?
В общем, пришлось сдаваться на волю победителя. И он, довольный собой, быстренько нашел свои брюки, что валялись где-то на полу в ворохе одежды, и выудил из кармана кольцо. Боялся, видимо, что я опомнюсь и передумаю.
А потом растянулся на постели с самодовольной сытой мордой. И через минуту уже уснул…
Вымотался, бедненький.
Тихонько хихикнула, шебурша пакетом. Вот пока один обаятельный мерзавец будет спать, я все пирожные и слопаю.
Эпилог
Два месяца спустя…
Я влетела в кабинет начальника после того, как оттуда вышел один из сэйров.
— Сэйр Варнадо, я требую увольнения!
Член правящей десятки, являющийся в настоящее время председательствующим нового правительства, и просто обаятельный мерзавец вскинул на меня удивленный взгляд.
— Ирис, с чего вдруг такие неожиданные заявления? — спокойно полюбопытствовал он.
— Неожиданные?
Их можно было назвать какими угодно, но только не неожиданными.
Все то время, пока я торчала в темной и сырой камере городской тюрьмы, на улицах столицы велась самая настоящая гражданская война. Тобиас не солгал, когда сказал, что это был долгий и кровопролитный бой за наше будущее.
Неугодных новой политической повестке было много. Неугодные были влиятельны, магически сильны и стояли намертво за старые устои. Но Сопротивление сумело выстоять. И, в конечном счете, победить.
А ровно через два месяца, в день, когда сэйр Тобиас Варнадо явился в городскую тюрьму на встречу со мной, было объявлено о новом составе правящей десятки.
Но теперь в правящую десятку входили не только лишь благородные сэйры из древних аристократических родов.
Ровно половину от нового состава правительства теперь занимали представители из самых разных сословий. Оставшаяся половина состояла по-прежнему из аристократов. Но аристократов совершенного иного ранга, характера и склада ума. Среди них даже были женщины, что при прошлом правительстве было абсолютно немыслимым.