Порой я ощущал такое невыносимое одиночество, что мне хотелось почувствовать рядом с собой хоть кого-то живого. Не важно кого. Тогда я вызывал проституток. Двух или трёх весёлых дам, которые скрашивали мои горькие вечера. Секс с ними мало интересовал меня — слишком примитивно и поверхностно — зато мне нравилось смотреть, как они забавляются друг с другом. Мне почему-то казалось, что в их играх больше настоящего, чем в показном влечении ко мне. Нет, ну правда, я же не дурак, понимаю, что женщины не будут сами вешаться на незнакомых мужчин от якобы бесконтрольного сексуального возбуждения. Однако их сладкие стоны и мокрые язычки, скользящие по нежной коже, почему-то совсем не возбуждали воображение. И чем яростнее мне хотелось отведать чего-то настоящего, тем глубже я погружался в это липкое и приторное болото покупных удовольствий.
Последние пару месяцев я совсем отчаялся и пустил всё на самотёк. Я чувствовал, как привычный контроль ускользает от меня. Мне надоела эта постоянная борьба с моим внутренним демоном, поэтому я всё чаще выпускал его на свободу. Упивался ночной Москвой, со всей её чувственной грязью, которая прилипала к душе намертво, стоило лишь пальцем дотронуться до неё. Я, в свою очередь, прыгнул с головой в эту клоаку. Мне хотелось всё забыть, вырвать часть своей сущности, ту саму часть, которая была теперь неразделимо связана с Кирой.
Мой типичный день теперь начинался в два или три часа после полудня. Мне казалось, что я не был трезв уже несколько месяцев. Упорно желая избавиться от образа Киры, постоянно преследовавшего меня, продолжал исследовать пределы дозволенного. Я никогда не жаловался на здоровье, но мне было не двадцать лет. Казалось, я уже должен был сдохнуть от всего того дерьма, что принимал. Но каждый новый день я воскресал, будто на зло самому себе. Я как вампир, существующий только в тёмное время суток, подпитывался энергией молодых тел, с которыми имел дело в тех увеселительных заведениях, что с лихвой предлагает столица. На этих развратных тусовках я познакомился с некоторыми представителями современного молодёжного общества потребления. Среди моих новых знакомых был один известный реп исполнитель, звезда ютуба, чей псевдоним был созвучен известному бренду бытовой техники LG. Но я называл его просто Лёшей.
Я не считал искусством его похабное творчество, о чём открыто и заявил ему при нашей первой встречи. Так как его чувство собственной значимости зашкаливало, то он, недолго думая, прописал мне в табло. Мне тогда хотелось боли, и я не стал сопротивляться. Я находился под воздействием веществ, которые действовали как анестезия для моей саднящей души, поэтому только услышал хруст ломающихся хрящей, но ничего не почувствовал. Да, дурь была отменного качества. Я ощутил солоноватый вкус крови во рту. Меня вдруг рассмешило, что этот сопляк оказался таким сильным, и разбил мне нос с одного удара. Не помню, что послужило причиной дальнейшему общению, но в итоге мы сошлись.
Я с усердием отличника, увидевшего пробел в знаниях по важному предмету, постигал мир разврата и порока, который добровольно оставил на долгие семь лет. Лёша объяснял мне, как и что сейчас устроено. Я удивлялся тому, насколько примитивными были мои развлечения. Впрочем, за последние годы ничего особенно не поменялось в ночной жизни города — любовь была такой же продажной, а дурь всё такой же хорошей.
Сам мой новый друг, к моему удивлению, употреблял мало, да и с девчонками не особенно охотно развлекался. Несмотря на образ рокового потребителя женских тел, он хранил верность своей избраннице. Я не мог не заметить расхождения между его показной бравадой, образом прожигателя жизни и вполне трезвого, расчётливого подхода к «бизнесу». Помню, как-то раз я поинтересовался, почему тексты его песен такие гнусные. В ответ кумир молодёжи пожал плечами:
— Бро, пипл хавает. Ничего личного, просто бизнес. Всё это — он обвёл глазами наш приватный вип зал — индустрия развлечений. Люди жаждут порока, а я их скромный диллер.
Его бизнес явно шёл в гору. Однако бесконечные пьяные тусовки, завсегдатаем которых я теперь был, лишь ненадолго притупляли мой разум. Писать я не мог. Лишь в качестве шутки я за несколько минут сочинил пару текстов для моего нового «бро». Он положил их на «музыку». Не могу назвать это музыкой в полном смысле слова — скорее отражение внутренних наркотических колебаний пьяного разума, называемых «deep house». Тематика была весьма ограниченной. Это всегда наркотики, деньги и женщины, желающие и то и другое. Жонглируя этими словами, перетасовывая их мы с Лёшей создали несколько новых композиций, ставших хитами клубных вечеринок.