В одну из таких ночей отец начал рассказывать нам сказку о Суламифи. Две или три ночи слушали мы эту прелестную библейскую легенду, а затем к нашим сидениям присоединился поэт Самуил Галкин, которому папа предложил написать текст к придуманному им либретто по опереттке Гольдфадена» Суламифь».
«СУЛАМИФЬ»
Галкин был переводчиком» Лира».
Мое первое воспоминание о нем связано со стихотворением, которое он написал и принес папе во время рабо ты над переводом» Лира».
Я, помнится, сидела дома с очередной ангиной и с любопытством слушала стихотворение под названием » Стек ло». На идише оно звучало как библейская притча: «Вот прозрачное стекло, и через него ты видишь весь мир; но стоит его немножко посеребрить, и ты видишь только себя».
Мне стихотворение страшно понравилось. Но мысль о посеребреном стекле я поняла не с точки зрения богат- ства, алчности, которая ударяет в голову и заслоняет мир, а решила, что речь идет о зеркале, которое тоже заслоняет открытый мир, так как кроме себя человек ничего не видит. Папа сначала удивился такой трактовке, но, подумав, сказал, что, пожалуй, я права и не стал объяснять мне сакраментальное значение серебра.
Галкин был поэт — лирик в самом классическом смысле этого слова. Человек он был, соответственно, рассеянный и меланхоличный, с печальными наивными глазами, только белого жабо не хватает и получается настоящий Пьеро, так, во всяком случае, воспринимала я Галкина в детстве.
Принадлежал он, если придерживаться папиной классификации, к категории» младших», и папа относился к нему бережно и нежно, защищая от нападок многочисленных критиков. О творчестве Галкина много спорили и в прессе он проходил, в основном, как» реакционер». Ярлык этот прилепили ему, главным образом, потому, что в стихах его явственно ощущался неповторимый библейский аромат.
Выступая в его защиту, отец говорил: «Наивно думать, что Галкин — поэт реакционный по той причине, что в его творчестве находят свое продолжение лучшие традиции еврейской древнеэпической литературы. Наоборот, это прекрасно, что для его поэтического творчества так характерна удивительная простота, сочетающаяся с библейской приподнятостью стиха».
Папа любил повторять, что у Галкина в мозгу спрятана волшебная шкатулка с драгоценными камнями и стоит Галкину нажать кнопочку, как из шкатулки сыпятся, как драгоценные камни, образы и рифмы небывалой красоты.
Галкин действительно был поэт божьей милостью.
Он единственный, кого я почему‑то запомнила, когда мне сообщили о папиной гибели. Я и сейчас вижу, как он нелепо, словно остолбенев, сидит посреди комнаты.
Через несколько дней с Галкиным случился инфаркт.
После ареста, он большую часть времени провел в тюремных больницах. По — видимому, это и спасло его от расстрела вместе с группой писателей 12 августа 1952 года. Всех расстреляли, а Галкина оставили, понадеявшись, что» ничего, сам умрет».
И Галкин действительно умер от неизлечимой сердечной болезни в 1956 году, успев после освобождения три года насладиться свободой.
Спектакль» Суламифь» не был для театра этапным. Но несмотря на то, что у публики он пользовался большим успехом, у еврейской критики вызвал большие споры. Особенно резко выступал против» Суламифи» М. Литваков, бывший тогда главным редактором газеты» Дер Эмес»(«Правда») и осуществлявший, как я теперь понимаю, политическую цензуру. Да и многие актеры возражали против постановки спектакля на историческую тему. Обсуждения происходили на производственных совещаниях — мероприятии, порожденном советской системой, когда любой слесарь и водопроводчик может сказать свое веское слово и дать ряд ценных указаний режиссеру и актерам. А заодно и композиторам, ученым и профессорам.
Одним словом, демократия по — советски. Эти совещания и собрания отнимали массу времени и сил, не говоря о нервах.
Отец работал над этой постановкой с большим увлечением, и создал на основе библейской легенды и опе — реттки Гольдфадена лирико — историческую сказку в поэтическом изложении Галкина.
Претензии, которые предъявлялись Михоэлсу, сводились главным образом к одному: «Зачем и кому это нужно?»
Пресловутое» обсуждение» или» совещание» по поводу» Суламифи» проходило два полных рабочих дня. Михоэлс внимательно выслушивал недовольства и упреки, а на третий день выступил сам. У меня сохранилось это его выступпение. Вот часть его:
«Сегодня» Лир», и я попрошу сесть поближе, так как не хочу напрягать голос. Я внимательно выслушивал вас целых два дня подряд и должен сказать, что если вначале были какие‑то соображения на определенном уровне, то к концу это свелось к мелочным спорам.