— Почему он на меня злится? — недоуменно спрашивает Никита меня и Дашу. — Я разве в чем-то виноват? Я разве отвечаю за Тимура?
— Твой друг похитил его племянницу и навлек на себя гнев его брата. По крови нелюбовь к тебе передалась, — пожимаю плечами, издеваясь над ним уже больше недели.
— Мда, — рычит Златогорский. — Творит Лапин, а отвечаю за его грехи я! Ну почему так?
— Ты не помог их найти, — продолжаю, с трудом сдерживая улыбку.
— Да не знал я, где они! — восклицает Никита и нервно стягивает с себя обувь. — И Тимур не хотел мне говорить. Вы же сами слышали! Я при вас на громкой связи звонил!
— Ты друг предателя, — дразню его с хохотом.
— Тогда его внучка — дочь друга предателя! — недовольно произносит. — Чего он ее тискает?!
— Потому что она, в отличие от тебя, нашу семью не обижает! — ворчливо кричит папа. — Не предает ее ради друзей!
— Да я тоже не обижал! — отвечает ему Златогорский. — Я вообще-то вашу внучку спас! Можно мне амнистию?
— Нет! — уверенно бросает отец, когда дверь за нашими спинами открывается, и дядя Рома с женой появляются на пороге.
Они тоже приглашены на наш небольшой семейный праздник.
— Никита, — Роман сразу протягивает ему руку для рукопожатия и тот в недоумении ее пожимает.
— Эмм... — с вопросом во взгляде обращается ко мне. — Но…
— Забудь, Никит, — хлопает моя мама его по плечу, выйдя встретить нас и дядю Рому с Лейлой. — У моего мужа старый компьютер в голове. Еще не прогрузилась информация о том, что ты прощен.
— За что прощен? — спрашивает дядя Рома, совсем не понимая происходящего.
— Саша злится на Никиту, что он не выдал Тимура, когда тот Лею украл.
— Так он же не знал, где они находятся, — логично заключает дядя Рома. — Я лично слышал, как Никита пытался выяснить и нам помочь. Но и Лапин не дурак, чтобы себя выдать. Я и не злился на Никиту.
— Информация в голове Саши еще не прогрузилась, — шепчет мама и подмигивает Никите. — Пойдемте к столу. И ты, Никита, проходи. Даже не обращай внимания на моего мужа. Сейчас информация обновится, и все будет хорошо!
Мы с сестрой хохочем над всей ситуацией. Папа у нас порой и правда тормозит. Мы уже привыкли в семье, но вот реакция новеньких нас всегда забавляет.
Это ведь столько причин поиздеваться над человеком.
— Рада, — Никита берет меня за руку и просит задержаться в коридоре. Дожидаемся, пока все уйдут, и Златогорский тихо обращается ко мне. — Я так не могу. Может, предложение я тебе пока не готов сделать, но вот роль твоего мужчины готов принять. Я именно так и представлюсь твоему отцу.
— Он тебя пугает?
— Удивительно, но да, — кивает головой и вздыхает. — Он смотрит на меня так… так, словно я мелкий чихуахуа, а он питбуль, который сейчас разорвет меня. Никогда такого не чувствовал ни перед кем.
— Сложно, наверное, быть чихуахуа, когда твоя девушка дочь питбуля, — бросаю с хохотом, не упустив возможности подшутить.
— Ой, зараза!..
— Сам выбрал, — восклицаю и кланяюсь ему. — Сам виноват, — подмигиваю и, повиливая бедрами, иду в сторону гостиной.
Семейный обед проходит спокойно, не считая папиных косых взглядов в сторону Никиты. Но ближе к концу отец понимает, что на Никиту, кроме него, никто не злится, и присоединяется к нашей команде. Даже руку на прощание Златогорскому жмет.
Думаю, не стоит рассказывать, сколько хохота было от всех присутствующих в этот момент.
Напряженный Никита и острожный папа. Картина не для серьезных и слабонервных людей.
Договариваюсь с мамой, что вечером я иду на свидание и прошу ее остаться с Женей. Она довольно быстро соглашается, но просит пока папе ни о чем не говорить.
Помню, когда мы только начали с Никитой встречаться в первый раз, папа был недоволен. Злился, что отправил меня для моей безопасности к мужчине, а тот воспользовался положением и его дочь закадрил.
Долго он на Никиту злился и безумно радовался, когда мы расстались. И лишь через несколько месяцев, когда живот стал виден, он впал в шок, поняв, что станет дедушкой и кто отец.
О Никите от него в тот месяц столько матов услышала, что, думаю, знай он — уши бы завяли.
Отправляем папу за молоком, и я в этот промежуток времени выскакиваю из дома прямиком в машину к Никите.
— Я говорил, что тебе идут платья? — хмыкает он, протянув корзинку с букетом. — Эти дольше не завянут, пока мы будем в театре. Так флористка сказала.
— Спасибо, — благодарю его, глядя на цветы. — А насчет платья, — поднимаю взгляд на Никиту. — После того, как больше месяца ты видел меня в одних лишь футболках и лосинах, мне все идет.