— Трубку не берет, — хмурится мужчина, бросает взгляд в нашу сторону, видит машину и меня.
Когда наши взгляды встречаются, я сразу узнаю его — это тот самый вежливый гость на нашей безе отдыха, оставивший после себя только положительные впечатления. Антон Юрьевич. Однако…
Меня словно в ясную погоду ударяет молнией.
Демид Юрьевич… Антон Юрьевич…
Жизнь проносится перед глазами и останавливается на том дне, когда к нам на базу неожиданно приехал мужчина, которого мы с Лизкой страшно испугались. Заговорить с ним не решались. А я так вообще от страха даже не смотрела на него, прозвав темным властелином. Он представился тогда братом Антона.
Я не запомнила его лица, но видела, что он брюнет, высокий и мощный. И на нем тогда тоже была черная одежда…
Неужели? Хоть я и боялась смотреть, но обслуживала их стол, и этот самый темный властелин меня видел…
Демид — брат Антона…
Антон Юрьевич хмуро задерживает взгляд на моем лице. Судя по его реакции — он тоже узнал меня.
— Что ты здесь делаешь? — грозно рокочет, шагая ближе.
Трусливо вжимаю голову в плечи. Мне стыдно так, что словами не описать.
Почему стыдно?
Из-за взгляда Антона Юрьевича — раздраженного, почти осуждающего. И из-за его громкого голоса. Чувствую себя какой-то нарушительницей, которую застал на месте преступления суровый полицейский.
— Я была в гостях… — пристыженно бормочу, опустив голову.
— Сама приехала?
Затылком чувствую, как меня сверлит взглядом молчаливый похититель, стоявший прямо за моей спиной.
Признаться Антону Юрьевичу во всем?
Но так он же брат Демида. Каким бы добрым он ни казался мне на базе, он все же не мой родственник.
— Сама…
— И как? Понравилось? — выясняет громко и холодно. И от его голоса у меня даже морозец под пальто пробежал. Но ответить я уже просто не в состоянии. — Ясно.
Антон Юрьевич разворачивается и так же быстро и стремительно, как вошел, скрывается за воротами. Слышу рычание автомобильного мотора и визг колес по асфальту.
Молчаливый человек Демида в строгом костюме садится за руль… моей машины.
А у меня на глазах наворачиваются слезы, когда я дергаю ручку и открываю дверцу позади. Сажусь в салон, еще пахнущий новизной и кожей.
Охранник подходит к дверце, намеревается ее закрыть.
— Не надо. Я сама, — пробормотав, захлопываю ее и искоса посматриваю на мужчину за рулем. — Отвезите меня домой…
С горькой ухмылкой рассматриваю пейзажи за тонированным окном, понимая, что мой настоящий адрес Демид тоже знает.
Он знал обо мне правду с самого начала и подыгрывал, когда я притворялась художницей, дочерью богатых родителей.
Я вспоминаю, как лгала, и мне просто хочется распасться на атомы…
Но я делала это из-за страха быть отвергнутой. Мне казалось, что если Демид узнает о том, что я нищая прислуга, то не захочет даже поговорить со мной. А он не то, что говорить… к себе забрал еще и отпускать не хочет.
Притормозив у моего подъезда, водитель достает из бардачка бумажный лист и передает его мне. Разворачиваю. Там написано, что он приедет за мной завтра в это же время. И я должна к нему выйти. И еще номер его телефона.
— Хорошо, я поняла.
Навалившись на дверь, поспешно выхожу из салона.
— Явилась не запылилась! — недовольно вздыхает мама, выйдя в прихожую, когда я забренчала ключами.
— Привет, мам. К-как дела?
Мой голос дрожит, на глаза наворачиваются слезы, которых мама как будто не замечает и молчком возвращается к себе.
А у меня душа в клочья разрывается. Я столько всего пережила за эти два дня. Мне хочется обнять свою мамочку, уткнуться в ее плечо. Чтобы она погладила меня по голове, успокоила, сказала, что защитит меня от всего мира, потому что она… моя мама.
Скинув ботильоны, я иду за ней.
— Откуда одежда? — спрашивает она, сидя на диване. Щелкает семечки и смотрит в телевизор.
— Инна дала, — сажусь рядом с ней на пол и утыкаюсь лбом в ее бедро. — Мам…
Но мама одергивает ногу, подобрав ее под себя.
— Златочке к среде по литературе задали написать сочинение. Вечером помоги ей.
Сердце больно сжимается. Мне так плохо, я очень нуждаюсь в ее поддержке и защите, но мамины глаза видят только родную любимую дочь.
— Хорошо, я поняла, — шмыгнув носом, украдкой стираю слезинку и встаю. — Помогу, конечно. Как всегда…
Мама делает вид, что очень занята просмотром телепередачи, и я выхожу из родительской комнаты.
— Дочечка! — слышу бабушку. — Что-то ты сегодня припозднилась.
Спешу к ней.
— Да, так вышло. Пробки. Прости, ба! — захожу в ее комнату и чувствую резкий запашок. — Ты как?
— Помаленьку, — она лежит на кровати. — По нашим с тобой беседам соскучилась, детонька. Вот только ты прости уж меня старушку, не дотерпела и…
— Ничего-ничего, — приподнимаю мирно ладони. — Я тебя вымою и перестелю постель. Бабуль, ну если невмоготу совсем, ты попроси помочь маму или Злату.
— Да разве ж я им нужна? Никому, кроме тебя, я тут не нужна…
После обеда из школы приходит сестра. К этому же времени просыпается и Марк.
— Эй, недоразвитая, что с твоим лицом? — ловит меня в узком коридоре прижимая к стене. — Не рада, что ли, меня видеть?
— Отпусти, — шиплю, отталкивая его от себя.
— А я вот рад, — склоняется к моему лицу. — Что, бабке постель меняла? Может, и у меня в комнате перестелешь, а?
Он хочет поцеловать меня в губы, но я упрямо закатываю их и отворачиваю лицо.
— Фу, Марк, ты совсем сбрендил? — в коридор входит Злата.
— А что такого? — усмехается брат. — Мы же с ней не родня. Алиска вообще, по сути, нам никто. Так, приживалка.
Воспользовавшись тем, что Марк отвлекся, отпихиваю его и убегаю в кухню, где за столом пьет кофе папа, притворно не замечая ничего, что происходит в этой квартире. Ему вообще все равно, есть мы или нет. После провала на выборах он стал безучастным ко всему.
К вечеру, закончив писать сестре сочинение о том, как она помогает бездомным кошкам, я ухожу в свою коморку. Падаю на матрас.
Вот это и есть моя жизнь, к которой я привыкла.
Проверяю оставленный на зарядке телефон.
От Демида нет ничего, даже удивительно.
А вот от подруг куча звонков. Я не слышала их, потому телефон на беззвучном режиме.
Хочу перезвонить, но мне звонит Инна, наверное, уже раз тридцатый.
— Ну наконец-то, Алиска! — восклицает она. — Какого хрена ты нас игноришь?!
— Прости, пожалуйста, — вздыхаю. — Забыла звук включить.
— Мы уже не знали, что думать! Хотели к Демиду твоему ехать!
Вздрагиваю от ее слов. Конечно, я же скидывала Инне геолокацию.
— Не надо к нему! Я дома, все хорошо.
— А, дома? Тогда подъедем к тебе домой. Лиза как раз сейчас со мной. Выйдешь?
— Да, выйду.
Накинув старую курточку, спускаюсь из многоэтажки во двор. Инна, подперев красный бок своего «Мерседеса», курит тонкую сигарету.
— Инна, зачем ты куришь эту гадость? — хмурюсь, подходя к подруге.
— Вот-вот! — высовывается из окна Лиза. — Я ей то же самое говорила, а если Владислав Александрович учует от нее табак, то надерет задницу и не посмотрит, что доченька выросла!
— Да с вами не то что закурить, поседеть можно! — закатывает она глаза, но сигарету выбрасывает. Демонстративно открывает для меня заднюю дверцу. — Прошу!
Я сажусь в машину.
— И как это понимать? — ворчит Инна. В две пары глаз с Лизой смотрят на меня, обернувшись. — Мне ты говоришь, что развлекаешься с Демидом. Лизе — о болезни. А в итоге вообще пропадаешь. Огнева, ты больная кутишь или что?
— Ой, девочки, — вздыхаю. — Со мной кое-что случилось, но я не могу вам об этом рассказать…
— Почему? — вздергивает бровь Инна. — С каких пор между нами появились секреты?
— Очень опасно вам знать…