Девчонки ошарашенно переглядываются.
— Алисия, — сморит на меня распахнутыми глазами Лиза, — ты угодила в какую-то заварушку? Но если она опасная для нас, то и для тебя тоже. А как мы можем оставить тебя в опасности? Рассказывай давай. Я ведь не усну теперь.
— Я тоже! — поддакивает Инна. — Что бы там ни было — говори. Мы все поймем.
Нет, я не могу им рассказать. Ну что они могут против Демида? Любая их идея обречена на провал.
— Я не могу…
— Колись уже, — напирает Инна. — Это все из-за Демида по-любому. Я права?
— Да…
— И что он натворил?
— Вы ведь не успокоитесь? — Девочки синхронно мотают головой. — Хорошо, я расскажу, — нехотя соглашаюсь. — Только пообещайте… нет! Поклянитесь, что не станете ничего предпринимать, если я вас об этом не попрошу…
— Господи, Алиска! — взвинчивается Инна. — Хватит нагнетать! Меня уже трясет.
Выдыхаю.
— Помните, я рассказывала о том владельце клуба? Знаю, Инна, ты мне не поверила, но Демид и он — это один мужчина. И это он переписывался со мной на сайте знакомств. После того, как я отказала вступать с ним в отношения за деньги, он притворился другим человеком. Общался со мной, встречался.
— И как ты поняла, что это он? — все еще недоверчиво хмурится Инна.
— По татуировке. Да и сам Демид даже не пытался это отрицать. В мой день рождения он пригласил меня в ресторан, там-то я и увидела татуировку. Хотела сбежать, но…
— Что? — поторапливает Лиза.
— Он забрал меня к себе, заявил, что я была и остаюсь его собственностью. Он всерьез подготовился — комнату мне отвел, одежду купил, косметику. Даже машину купил. Представляете? Неверное, чтобы ему было легче отслеживать мое передвижение. Сегодня он согласился отпустить меня домой, но завтра я должна к нему вернуться… сказал, что ему тяжело отпускать меня.
— Прямо как в сказке «Красавица и Чудовище», — ахает Лиза.
— Лиза, блядь, какая сказка? — шипит Инна.
— Ну та, где Чудовище поместил розу в колбу. У нее опадали лепестки. Чудовище чуть не умер без своей Белль. И здесь так же… раз говорит, что ему тяжело отпускать Алисию.
— Что ты мелешь, а? Алиска вляпалась в историю, а ты про какие-то сказки!
Друзья, сегодня в телеграмм канале опубликую визуалы всей семейки Алисии и машины, которую купил Демид)
Глава 34
— Как это ты уезжаешь сегодня?! — охает бабушка. — Никогда не вызывали на работу в выходной, и вдруг вызвали?
— Я сама не ожидала, но сменщица приболела, а подменить больше некому, — вру, стараясь не смотреть в глаза.
— Эксплуататоры проклятые, — бухтит бабушка недовольно. — И когда ты теперь вернешься-то?
— Через три дня… — обещаю, хоть и не уверена в собственных словах.
Я не знаю, отпустит ли меня Демид домой снова, но должен отпустить, потому что в этот раз я не нарушаю обещание вернуться.
Ровно в десять утра выхожу из дома и сажусь в машину.
Водитель все тот же угрюмый и молчаливый мужчина. Он привозит меня к Демиду. Прохожу мимо охранников в особняк. Золото, мрамор, хрусталь — роскошь, которая душит, заставляет чувствовать себя ничтожеством.
Я снова в золотой клетке. И мне снова предстоит страдать от одиночества, вздрагивать от каждого шороха, вслушиваясь в тишину, чтобы убедиться, что Зверь не идет ко мне.
Но я не ожидала увидеть Демида уже сейчас.
Обычно по утрам его нет. Или он делает вид, что его нет.
А сейчас он стоит в прихожей спиной ко мне. Сложив руки на поясницу, сморит куда-то вдаль.
Внутри меня что-то будто трескается, и в эту трещину проникает нечто странное. Страх — да, но он смешивается с огнем, который моментально вспыхивает в груди, раскаляет, заставляет сердце колотиться быстрее, туманит разум.
Я замираю, но через мгновение вытягиваю себя из этого состояния, будто заново собираюсь из осколков. Взгляд невольно падает на крепкие бедра в черных идеально сидящих на них брюках.
На что я пялюсь?
Заставляю себя поднять взгляд выше — на широкую мускулистую спину, обтянутую безукоризненной рубашкой. Мощную шею. Идеально подстриженные волосы на затылке. Я боюсь Демида, но что-то неотвратимо притягивает меня к нему.
Он оборачивается.
Его взгляд такой колючий, мрачный, будто я в чем-то провинилась перед ним.
Напрягаюсь.
Но через секунду черты его лица смягчаются, и я бесшумно выдыхаю свое напряжение.
— Доброе утро, Алисия, — шагает ко мне.
— Здравствуй.
Демид обнимает меня за талию и слегка прижимает к себе. Склоняется к моей макушке, вдыхает аромат волос.
— Как доехала?
— Хорошо. Машина, которую ты мне подарил, чудесная.
— Я рад.
Неспешно ведет меня к моей спальне.
— Я думала, тебя с утра не будет. Ты же много работаешь.
— Решил встретить тебя, — открывает дверь. — Я приготовил подарок.
— Еще подарок? — ахаю. — Зачем, Демид? Ненужно… по-дарков…
Нежные тона спальни тускнеют, мир становится черно-белым, когда у большого окна я замечаю мольберт. Холсты. Палитру, кисти, краски на столике. Рассматриваю все это, и под ребрами что-то больно царапает.
— Тебе же нравится рисовать, — Демид подводит меня к мольберту.
Это удивительно и смешно. Особенно теперь.
— И к чему этот фарс? — спрашиваю сухо, смотря на Демида.
— О чем ты?
— Ты же знаешь, что я не рисую.
— Знаю. Но вдруг захочешь.
— Не захочу… Когда мне снова можно будет съездить домой?
Демид хмурится.
— Ты только что приехала.
— Через три дня мне надо будет вернуться.
— Три дня? Это слишком часто.
Деликатно, но стряхиваю с себя его руку и отхожу.
— Если ты знаешь обо мне все, то должен знать и то, что у меня есть бабушка, которая нуждается в моей заботе. Я должна ухаживать за ней.
Но мои слова совершенно Демида не трогают.
— У тебя большая семья. Есть кому о ней позаботиться.
— Ты не понимаешь. Семья-то большая, но бабушка никому, кроме меня, не нужна. Она лежачая. Если не я, то никто не помоет ее, не накормит, не даст лекарства. Она без меня умрет.
— Не умрет. Не волнуйся.
Он не человек, а каменная глыба!
— Один раз я попала в больницу, — пытаюсь объяснить по-другому, надеясь хоть на слабый проблеск понимания. — Меня почти две недели не было. Я вернулась домой, а она вся грязная, в своих испражнениях, голодная! Никто не подходил. Вот такие у меня родственники! А бабушке почти восемьдесят!
Меня трясет, а Демид непроницаемо спокоен.
— И долго ты лечила ей пролежни?
— Про… что? — морщусь. — Слава богу, до этого не дошло. Но может, Демид! Каково тебе самому будет жить, если из-за твоих капризов умрет человек? Я не смогу жить, зная это.
— Такими темпами твоя бабушка еще и тебя переживет. — Демид, ухмыльнувшись, скрещивает руки на груди.
— Не смешно. Я должна…
— Она ходит.
Его фраза бьет как обухом по голове.
— Нет!
— Да. Иначе у нее давно были бы пролежни. Она встает и вполне комфортно себя чувствует. Только ты об этом не знаешь. Больше скажу: она ходит под себя специально, чтобы ты с ней возилась. Пользуется тобой. Хотя мы все друг другом пользуемся.
— Ты неправ, — ошарашенно пячусь. — Она не могла так жестко со мной поступать. Она любит меня.
— Возможно. Не знаю. Я никогда не любил. Но если в этом и заключается любовь, то и не хочу любить.
— Я тебе не верю, — мотаю головой. — У нее ноги ничего не чувствуют.
— Так пырни ее чем-нибудь острым и убедись, что я прав. — Лицо Демида размывается от нахлынувших на мои глаза слез. — Оставлю тебя наедине. Свыкайся с этой мыслью, Алисия, чтобы потом не было еще больнее.
Он все с тем же холодным спокойствием выходит из спальни и закрывает за собой дверь.
Мои ноги подкашиваются, и я оседаю на пол.
Нет, я не хочу верить в то, что сказал Демид.