Внимание Спока переместилось на Кирка, щеки которого чуть покраснели, что указывало на смущение, а на лице была написана вина. Он с любовью толкнул Сталека тыльной стороной ладони, но мягкость этого движения закончилась тем, что он, не жалея сил, истово взъерошил ему волосы. Сталек издал недовольный звук и оттолкнул руку отца, но было уже поздно. Аккуратные пряди, заправленные за уши мальчика, выглядели уже значительно менее уложенными.
- Это за то, что сдал меня, Сталек, – поучительно сказал Кирк, после чего повернулся к Споку: – Простите за это. Он прав, я действительно говорил так, но я обещаю не создавать проблем своими амбициозными планами.
- Меня это не беспокоит, – уверил его Спок. – Напротив, эссе, написанное вами, является свидетельством того, что вы на самом деле «задаете жару» вашим сокурсникам. Это работа высшего качества, и никогда прежде я не имел удовольствия получать что-то подобное от учеников ни в этом классе, ни в других за прошедшие два года преподавания в Академии.
Видя, как просветлело лицо человека, Спок смело продолжил.
- Будет ли с моей стороны уместным попросить о продолжении ранее отложенного разговора? Хотя теперь мне и известно, что вы являетесь отцом вулканского мальчика, имеется множество правдоподобных объяснений, почему вы так хорошо осведомлены о языке Вулкана, его культуре и истории, и я ничего не имею против того, чтобы услышать подробности. Однако же я пойму, если вы ответите отказом. Когда дело касается семьи, есть очевидные причины соблюдения рамок конфиденциальности, и я клянусь не нарушать их.
Кирк смотрел на Спока, обдумывая что-то, смотрел внимательно и спокойно. Спустя 4.83 секунды он произнес:
- Я согласен обсудить это с вами, но не сейчас, – он многозначительно повел глазами в направлении Сталека, который в данный момент был занят тем, что приводил в порядок свои волосы и потому не обращал внимания на их слова, и Спок понял, что присутствие ребенка во время такой беседы нежелательно.
- Хорошо, – ответил Спок, удовлетворенный развитием его общения с Джеймсом Кирком. – Если у вас с собой ваш ПАДД, я предоставлю вам мою контактную информацию на тот случай, если ваше свободное время вы не посвятите своему сыну или у вас возникнут вопросы относительно какой-либо темы, касающейся народа Вулкана.
На мгновение Кирк выглядел пораженным, потом выражение замешательства на его лице сменилось пониманием, понимание – оскорбленностью, оскорбленность – облегчением, а облегчение – благодарностью.
Кирк вытащил свой ПАДД из сумки, перекинутой через плечо, и передал его Споку.
- Спасибо, профессор, – серьезным голосом сказал он.
После того как Спок ввел номер своего ПАДДа в список контактов и вернул устройство его владельцу, он обратился к Кирку и Сталеку:
- В благодарности нет необходимости, но я признателен, – он поднял ладонь в та’але еще раз. – Живите долго и процветайте, – проговорил он прежде, чем продолжил свой путь в квартиру.
[1] Мой вариант перевода «the Communications and Command track», но, возможно, не совсем корректный (и уже исправленный: изначально я сказала «курсы Руководства»). Но пока пусть будет так. Однако, если вам известна более правильная версия – сообщите.
[2] Есть стандартные курсы и интенсивные, здесь говорится именно об интенсивных.
========== Глава 2. ==========
Джим продвигается к своему месту на сцене. Офицеры смотрят на него настороженно, некоторые позволяют себе упрекать его, основываясь на лживых слухах о его преувеличенной беспорядочной сексуальной жизни, другие винят его за молодость.
Церемония, которая вот-вот начнется – древний орионский ритуал, который дети исполняют, выражая уважение к «дарителю жизни» или «стражу». В грубом переводе это означает мать, но может относиться как к родителю женского пола, так и мужского, в зависимости от того, который из них был сильнее вовлечен в воспитание ребенка в раннем возрасте. Среди людей, женщины единственными были способны родить и по этой причине являлись наиболее вероятными кандидатами на участие в церемонии. Поэтому не было ничего нелогичного в том, что девять из десяти родителей, находящихся на сцене, – матери, Люди, среднего возраста. Их внимание направлено на Джима, который в спешке занимает свое место на крайнем стуле с правой стороны. Он сидит на своих руках, едва ли не подпрыгивая от предвкушения, и игнорирует исходящее от них осуждение.
Спок осознанно думает о том, как удержать пальцы не сжатыми в кулаки, с трудом подавляя гнев, поднимающийся от подобной несправедливости и предрассудков. Быть удостоенным чести лицезреть ту часть жизни Джима, которую он скрывал ото всех; иметь возможность общаться с ним и с его сыном и в качестве учителя, рассказывавшего о культуре Вулкана, и в качестве того, кто близок к Джиму, – все это дало ему увидеть поразительное благородство этого человека.
Но, посмотрев на Джима, Спок понимает, что тому нет никакого дела до окружающих. Вместо этого он не сводит глаз со Сталека, возглавляющего цепочку из десяти детей, встающих перед своими родителями. Сталек останавливается перед Джимом, поднимает голову, встречаясь взглядом с отцом. Орионский цветок находится в его ладонях, сложенных за спиной, за пределами видимости Джима.
Джим пропускает пальцы сквозь недавно подстриженные волосы Сталека. Его ладонь движется быстрее, чем руки Сталека, пытающегося его остановить. Улыбка, все же прорвавшаяся на лицо Джима, хотя он и отчаянно пытался ее удержать, – ослепительна.
Джим – удивительный человек. Жизнь постоянно возлагает на него надежды, и он превосходит их все. Его лидерские способности, его быстрое мышление и его светлый ум – все указывает на то, что он может стать великим капитаном. Его светлые волосы и симметричные черты лица привлекают, они выделяют его в толпе даже наиболее красивых с эстетической точки зрения личностей. Его разум – словно сияющее солнце, дарящее тепло, которого Споку так не хватало на этой неприветливой планете; он притягивает его всем своим вселяющим надежду светом.
Однако когда Джим улыбается Сталеку, его сердце и его любовь – вот что делает Джима самым прекрасным Человеком, которого Спок когда-либо встречал.
–оОо–
Прошло еще пять дней, прежде чем Спок снова смог поговорить с кадетом Кирком. За прошедшую неделю Кирк ни разу не подошел к нему после окончания лекций, чтобы побеседовать на тему многочисленных вопросов, которые были подняты во время занятий и нуждались в более тщательном обсуждении. Наоборот, он продолжал исчезать со звонком, по всей видимости для того, чтобы как можно скорее добраться до Сталека. Со стороны Спока было логичным предположить, что ребенок посещал школу или детский сад. Однако больше его занимало то образование, которое Кирк давал воспитываемому им вулканскому ребенку. Пообщавшись с ними на минувшей неделе, Спок ясно увидел, что четырехлетний мальчик был здоров и умен, что успокоило его волнения.
Хотя работа, предоставленная Кирком, и подогрела любопытство Спока в первую очередь, но она вовсе не являлась достаточным доказательством того, что Кирк был хорошим родителем; однако же часть Спока неуклонно заставляла его верить в то, что Кирк желал Сталеку лучшего. Люди бы назвали это «интуицией». Ничто не могло убедить Спока свободно полагаться на эмоции и позволять им управлять его мнением и умозаключениями; Спок затруднялся определить способ, который позволил бы ему осведомиться о личной жизни Кирка для получения большей информации, при этом не выставляя его враждебным и обвиняющим.