- Ха! Тут, ддд...олжно быть, есть кое-что еще, - сказал Флако. Расс...скажи нам все.
- Больше ничего нет, - ответила Тамара. И я подумал, почему она нам лжет.
Официант принес Флако новую порцию выпивки, и тот проглотил ее залпом. Тамара попросила принести аспирин. Голова Флако повисла, поэтому я убрал его тарелку, прежде чем он лег на стол. Тамара продолжала сидеть, глядя в свою тарелку. Я решил утащить вонючего пьяницу, который по-прежнему сидел рядом со мной, и заказать десерт.
Сложил монеты в кошелек и перетащил пьяницу на его прежнее место у стойки. И в это время в моей голове прозвучал сигнал вызова. Я нажал на переключатель за ухом, и человек с сильным арабским акцентом произнес:
- Сеньор Осик?
- Да, - ответил я.
- Попросите женщину, сидящую за вашим столом, подойти к телефону.
Вызывающий, должно быть, находится в зале, если знает, что я сижу с Тамарой, но так как он не знает, что я отошел от стола, значит он вышел.
- Она пьяна. Отключилась, - солгал я и торопливо прошел к двери, чтобы проверить, не звонят ли снаружи.
Раскрыл дверь и выглянул. Улица темна и пуста, но вдали я видел сверкающие очертания человеческого тела рядом с мини-шаттлом. Вызывающий отключился, и этот человек сел в мини-шаттл. Вспыхнули красные хвостовые огни, и мини-шаттл мгновенно превратился в огненный шар: это включился двигатель. Корабль метнулся в звездное небо и исчез.
Я вернулся в ресторан, и Тамара с любопытством взглянула на меня, словно собиралась спросить, почему я убежал. Флако с трудом попытался оторвать голову от стола. Он повернулся к Тамаре и сказал:
- Я только что получил сообщение для тебя по комлинку: Эйриш гг...говорит, что у него твоя рука. А нужна ты ему в...вся.
Тамара побледнела и выпила порцию рома.
2
По пути домой Тамара и Флако были так пьяны, что оба цеплялись за меня. Тамара продолжала браниться и повторять, что ей нужен пистолет, а Флако говорил: "Что?" Когда мы добрались домой, я уложил Тамару на диван, а Флако на полу в холле перед входом в спальню, и сам лег спать.
Через несколько часов меня разбудил Флако. Его тошнило. Тамара что-то бормотала во сне, но я снова уснул. Мне снилась старая реклама "Зеллер Кимех". На ней изображалась группа людей в лунном казино, все киборги, с прекрасными кимехами. Я восхищался этой голограммой. Все киборги смеялись и пили ром "Закат солнца". У некоторых были женские тела, вплоть до металлических грудей с маленькими драгоценными сосками. Одна женщина киборг разговаривала со своим спутником, непрерывно смеясь. Я узнал в ней свою жену, Елену, которую тридцать лет назад сбил грузовик. Мне показалось невероятным, что она умерла. Я просто забыл, что она купила кимех, и мы каким-то образом собрали ее по частям и поместили в кимех, и теперь она на луне, пьет ром "Закат солнца" и смеется. Я хотел подойти к ней и обнять, сказать, как я счастлив, что вижу ее, но тут мое внимание привлек стоявший рядом киборг. У него одна рука была органическая, и он носил ее как признак человеческого в себе. Голова у него из электрически окрашенного красного вольфрама, красивая голова, если смотреть на глаза, но челюсти как у скелета. У него сверкающие голубые циркониевые глаза, и рот оскален в вечной улыбке. И вдруг мне показалось, что в его улыбке что-то зловещее, что он замыслил смерть для остальных в комнате, и только я понял его намерение. И тогда я подумал: "Это не мой сон. Это сон Тамары". И проснулся, потому что кто-то тряс меня.
- Анжело! Анжело! - говорил Флако.
- Si. Que pasa? [Да. Что случилось? (исп.)
- Huy! [Ой! (исп.)] А как ты думаешь? Эта женщина, она ведь сука, когда напивается.
- Да, сука, - согласился я.
- Мне это нравится. Нравятся женщины с характером. - Флако говорил очень медленно и обдуманно. - Подвинься. Я хочу лечь к тебе в постель. - Я отодвинулся, Флако лег, случайно ударив меня башмаками. - А, хорошая постель. Очень удобная. Как раз для двоих. Тебе следовало раньше меня пригласить. Я тебе говорил раньше, что у тебя красивые груди? У тебя груди больше, чем у некоторых женщин.
Слова Флако обеспокоили меня. Но потом я понял, что он шутит.
- Да, моя семья знаменита грудями. Видел бы ты мою мать: у нее их было пять.
Флако рассмеялся.
- Ну, хватит шуток. А то меня снова вырвет, если я буду смеяться твоим глупым шуткам. Анжело, как ты думаешь, Тамара в опасности?
- Да.
- Я держал ее сегодня за руку, - сказал он. - Рука очень тонкая, как у ребенка. Нам нужно очень о ней заботиться. Как ты думаешь, от кого она бежит?
- А от кого бегут все? От своего прошлого.
- А, философский вздор. Ты всегда по ночам несешь философский вздор? Тогда нам нужно почаще спать вместе. Но я думал - может, она известная рефуджиада. Может, бежала из политической психиатрички и будет рада выйти замуж за панамца, такого, как красивый Флако, и жить в нейтральной стране? Добро пожаловать к Флако, добро пожаловать на свободу! Как ты думаешь? По-прежнему считаешь, что она воровка?
- Да.
- А я нет, - сказал Флако. - Поверь мне, о великий философ, я знаю воров. Она слишком жива, чтобы быть вором. Понимаешь?
- Нет.
- Ах, это очень просто. Видишь ли, человек территориальное существо. Он должен обладать чем-то: домами, землей, телесным пространством. И если обладает этим, он счастлив; и счастлив, когда дает другим возможность чем-то обладать. Но воры нарушают саму природу человека, вторгаясь на чужую территорию. Они никогда не бывают в мире с самими собой. И поэтому умирают изнутри. Такой образованный, философски настроенный человек, как ты, должен это знать.
- А ты не социалист? - спросил я. - А что скажешь об антисоциалистах. - Грубый вопрос - я задал его только в шутку. Традиционно в Латинской Америке социалисты применяли социальную инженерию, чтобы уничтожить отжившие идеи, этику и образ мысли. Но чтобы избежать культурной заразы, никитийские идеал-социалисты считали, что им нужно либо поглотить, либо уничтожить все ближайшие капиталистические страны, чтобы создать собственное общество. Само обвинение, в том что Флако социалист, уже плохо, но идеал-социалисты пошли дальше; ходили слухи, что они пытаются создать нетерриториального человека, существо, которое, по их мнению, будет неэгоистично и полно сочувствия, готово отдать все, чем владеет, другим. Слухи также утверждали, что созданные социалистами в Аргентине существа, оказались чудовищными чужаками. Эта новость привела крестьян в ужас, потому что говорили, что когда социалисты закончат работы над нетерриториальным человеком, они выпустят векторный вирус, который заразит всех людей на Земле. И вследствие бактериологической войны все человечество изменится, человек окажется неспособным воспринимать другие идеи, помимо социалистических, и мне кажется, крестьяне боялись смерти меньше, чем такого изменения. Я не знал, верить ли этим слухам. Но Флако говорил о заботах социалистов, и мне показалось забавным обвинить его самого.
Он спросил:
- А почему ты считаешь, что я социалист?
- Ты живешь в Панаме, между молотом Колумбии и наковальней Каста Рики и тем не менее не убегаешь. К тому же ты тощ и труслив, как социалист.
- О, я не социалист, - сказал Флако. - Не верю, что социализм нужен современному человеку. Я считаю, что человек должен сам быть своим хозяином. Но эти никитийские социалисты не позволяют человеку становиться собственным хозяином. Им мало того, что они подчинили искусственный разум, нужно еще покорить и людей, уничтожить противников. И всегда они в своих экономических неудачах винят капитализм. Согласно социалистам, если социалист покупает машину, это признак прогресса, но если машину покупает капиталист, это признак упадка. Они отказываются видеть, что отнимают у людей волю к работе, и потому экономика их стран разваливается. Я встречался с одним человеком из Будапешта. Он рассказывал, что его отец работал на фабрике, которую постоянно приходилось закрывать, потому что рабочие хотели только играть в карты. Правительство направило солдат, чтобы заставили рабочих вернуться к работе, но некоторые все же отказывались. Они сидели и играли в карты под приставленными к ним пулеметами. Наконец солдаты их всех расстреляли, а по радио этих людей назвали изменниками. Этот человек говорил мне, что хоть его отца и убили, он все равно оказался победителем в борьбе с социализмом, потому что отказался подчиниться социалистам. И я считаю, что это другой путь к внутренней смерти - жить под властью других, отказать себе в праве быть собственным хозяином.