– В первый раз слышу.
– Спросите у своих партнёров, они в курсе, так вот, он прожил со своим другом двадцать восемь лет. А фильм «Птичья клетка» наверняка у них самый любимый?
– Нет, Виктор вообще не смотрит такие вещи, а Венечка сходит с ума от «Heaven's a Drag».
– Угу, я смотрю, они у вас во всём избегают штампов. Но я-то вёл к тому, что актёр, который в мамочку переодевался, помните? Натан Лейн... – Вот как этот фильм называется! Точно! И вот на кого похож мой визави. – Он тоже много лет живёт с одним мужчиной. Дольче и Габана разошлись, но сохраняют добрые отношения и ведут совместный бизнес, а это не меньше, чем ответственность перед ребёнком. Нет, девочка, геи вас не подведут. Это чуткие люди, способные на любовь и преданность не хуже других. Не тревожьтесь. А вот касательно их отношений, я бы не советовал вам обманывать, говорить, что один из них дядя, или ещё какой-то родственник. Дети всё чувствуют и понимают. У меня, ведь, тоже есть сын и двое внуков. Мой мальчик и его жена – чудесные люди, между нами никогда не бывает недоразумений. А секрет в том, чтобы естественно вести себя с самого начала. И не бойтесь, что это «перекинется» на дитя, мы не заразны, уверяю вас.
Выносливости, а может быть, и терпению Виктора пришёл конец. Они присоединились к нам, познакомились. Венечка и Антуан, наш новый приятель, заворковали по-французски. Без переводчика все поняли, что наша красотуля млеет от комплиментов. Всё-таки мама права. Как-то раз, в приступе откровенности, рассказала ей о Венечке, о своей любви к нему, о его негативном опыте общения с женщинами. «Доброе слово и кошке приятно», – цинично заявила мама.
– Что ты хочешь сказать?
– Все любят, чтоб их только хвалили, никто не любит, когда ругают. А мужики-то уж особенно. Те бабы крыли его, на чём свет стоит, а ты, знай, нахваливаешь, вот он тебя и привечает. Кто хвалит, тот и хороший. Вон, посмотри по телевизору, они только и делают, что один другого нахваливают с утра до ночи. Ты правильно ключик подобрала, такую политику и веди.
Мне тогда аж воздуха не хватило, чтобы перевести дыхание и на этот её цинизм ответить. А, выходит, какая-то есть в нём доля истины.
Минут через двадцать к нашей компании подошёл молодой человек, вежливо сказал бонсуар и пардон, и увёл Антуана. Сначала мы резво заспорили, муж это его, или сын. Потом, вдруг, Венечка говорит:
– А знаете, на кого он похож?
– На Натана Лейна! – Выпалила я, как зазубренный урок.
– Точ-ч-но!
– А кто это? Я не в курсе, – подал голос Виктор.
– Это я тебе, как раз, легко объясню. А вот вы мне скажите, мальчики, кто такой Том Филанд?
– Понятия не имею, – ответил Виктор.
– А ты знаешь, Вень?
– Я-то знаю. Был такой американский художник, комиксы рисовал. Только творчество его, хоть пристрели меня на месте, демонстрировать тебе не собираюсь.
– А мне?
– Тебе ещё можно, и то опасно.
– Это же дискриминация по половому признаку, Вень!
– Да, Лис, ты у нас за равноправие, забыл?
– Но хоть какие-то крупицы хорошего воспитания во мне ещё остались?
– А сам как считаешь?
– Остались. Более того, во мне сохранилось рудиментарное целомудрие, Наталье Том оф Филанда ни за что не покажу!
В итоге вечерок сложился вполне удачно. Я блаженно растянулась на своей постели и почти задремала, но тут меня как током дёрнуло, схватила телефон, отыскала номер.
– Да!
– Дмитрий! Это я, Наталья.
– Что? Уже?
– Нет, но я хочу узнать, кого из ваших коллег мне стоит опасаться.
– Простите, не могу. Я знаю только об одном, в деле их может быть больше, может, персонал клиники задействуют, знать одного вам ничего не даст. Я же вас предупредил, будьте бдительны, а всё что от меня зависит, сделаю. Вы сказали Рыжему?
– Нет.
– Надо сказать.
– Вы не хотите раскрывать вашего друга, у вас свои причины, а у меня свои.
– Как знаете. Его помощь нам бы не помешала.
Ходила, ходила вокруг да около, наконец решилась.
– Вень, я хотела с тобой поговорить.
– Какое счастливое совпадение! Я тоже.
– А что ты хотел сказать?
– А я хотел сказать, Наташечка, ты что-то загуляла, наша девочка! Шляешься где-то допоздна, упражнений не делаешь. Давай, становись, кстати, в позу.
Я послушно опустилась на четвереньки.
– А что мне ещё делать?
– Как что? Готовиться.
– Упражнения – пятиминутное дело, а целый день надо же чем-то заниматься. Вам со своей любовью совсем не до меня.
Он помрачнел, обычной лёгкой иронии в голосе как не бывало.
– Прости, ты же видела, что с ним делалось, я должен был его поддержать. Представляешь, он тогда подумал, что я не вернусь. Переворачивайся; давай теперь вместе, вот та-а-к.