Минут через пятнадцать он вошёл с чашечкой ароматного травяного настоя.
– Вот, выпей, и поспи ещё немножко. Вещи я сам соберу, не волнуйся.
– Не уходи пока, ладно?
– Да, я здесь.
Он присел на кровать и взял мою руку в свою сухую прохладную ладонь:
– Мы с тобой всё сможем, да? Лоб паниковать начнёт, а мы такие спокойные, как танки, ладно?
Я улыбнулась и кивнула. Он продолжил почти что шёпотом:
– Мы с тобой шикарно родим, не поморщимся даже. Я тебе ребёночка достану идеального, хорошо?
Я так сильно, прямо до дрожи ощутила, насколько мы с ним близки, поняла, какой была дурой, со всеми своими подозрениями, ревностью, обидами.
– У меня всё в порядке?
– В идеальном порядке. Если что-то пойдёт не так, я тебе скажу. И спокойно всё исправим. А если ты очень устанешь, или будет слишком больно, то скажешь мне, как договаривались, помнишь? – Да, мы с ним всё это проговаривали уже раз сто, но в те разы оно не имело такого значения. – Ты мне скажешь, и я положу тебя на спинку и обезболю. И тоже всё получится. Ты будешь моей ассистирующей медсестрой, поняла? А пока у нас всё прекрасно. Закрывай глазки, – он пригладил мои волосы, поцеловал в висок, – набирайся сил.
– Я не хочу спать, я уже выспалась.
– А нам с тобой трудиться предстоит.
– Тогда ложись со мной. – Я освободила немного места, и он прилёг на краешек. – Мне кажется, Виктор не хочет девочку.
– А я хочу.
– Правда?
– Угу. Будем ей платьица покупать, причёски выдумывать.
– Ты в куколки, случайно, в детстве не играл?
– Неа, зато теперь наиграюсь.
Утром мы потихоньку, вдвоём поехали в клинику. Виктора не стали будить. Он ворвался в палату часа два спустя. С обезумевшим взглядом, похожий на охотничью собаку, которая готова в любой момент броситься вперёд, сломя голову, но понятия не имеет, куда нужно бежать.
– Вы чего меня не разбудили?! – В руках он держал огромный надувной мяч. А я как раз сидела на таком, расслабляла мышцы, готовилась.
– Зачем ты это притащил, Витенька?
– А я знаю? Думал, вы забыли.
– Садись вон туда, на диванчик, можешь на мячик свой сесть и без необходимости с места не вставай, – приказал ему Венечка, – мы, как раз сейчас начинаем.
– Я так и не понял, почему вы без меня поехали?
– Ну, вот ты здесь, семья не распалась, успокойся. Поспал пару часов лишних, лучше себя будешь чувствовать. У нас, может быть, даже двойня получится, – Венечка похлопал его по животику, – мы же не знаем точно, что там.
– Я точно знаю, что там, – надулся Виктор, – комок нервов.
Потом нам очень надолго стало не до него. Родовое кресло, вернее, кровать, действительно великолепно позволяла мне принять самые удобные позы, я сама их регулировала, по крайней мере, Венечка вмешивался, подбадривал и поддерживал меня так деликатно, что создавалась полная иллюзия – я тут рулю. Не знаю, сколько прошло времени, совершенно перестала ориентироваться, взмокла вся, как крыса водяная.
– Головка показалась, – сообщил Венечка.
– Я лучше выйду, подышу, – предупредил Виктор.
И тут послышался тупой стук, как будто рухнуло что-то из мебели.
– Надо было ставки делать, на какой секунде он выпадет в осадок. Сама пока, ладно? Я на минутку.
Я только лёгкую досаду испытала от этой неожиданной помехи, потому что, честно говоря, в этот момент мне было всё равно, что там с Витей. Но вот отлучка такого партнёра, как Венечка серьёзно ощутима. Да, такие роды сближают сильнее всякого секса. Он рожал со мной практически в прямом смысле. Прошло ещё какое-то время и Виктор, видимо, пришёл в себя, потому, что издавал разные забавные звуки со своего диванчика, то ли вздыхал, то ли молился. Правда, у нас с Венечкой свои забавы были, а на Виктора реагировать недосуг.
Всё было вполне сносно и терпимо до определённого момента, когда я вдруг поняла, что совершенно выбилась из сил и почувствовала такую боль, что закричала:
– Всё! Веня, не могу больше! Прекрати это!
– Хорошо, сейчас ляжешь, отдохнёшь.
И тут от меня как будто что-то оторвалось. И через секунду закричал ребёночек. Венечка положил меня на спину, а малышку мне на грудь. И я заплакала от счастья. Маленькое идеальное существо. Всё как он обещал. Виктор тут же стоял в сторонке, но это было наше с Веней счастье, наша гордость, наша победа и наше с ним абсолютное единение. Мы целовались и радовались и благодарили друг друга. Я сказала:
– Ты можешь назвать её как хочешь.
– Может, Витя назовёт?
– Нет, я хочу, чтобы ты.
– Пусть будет Машенька.