– О, нет, сказал солидный мужчина: – я не говорю, что мне не нравится взгляд Франка. Я уверен, у него есть что-то на душе. Ну да, впрочем, надобно надеяться, что сегодня вечером все будет обнаружено.
– Разве он сегодня обедает у вас? Пожалуйста, сквайр, будьте поласковее с ним. Ведь и то сказать, нельзя же поставить старую голову на молодые плечи.
– Я слова не говорю, что его голова молодая, возразил сквайр: – но желательно бы, чтоб в этой голове хоть немножко было здравого рассудка Рандаля Лесли. Я вижу, чем это все кончится: мне следует непременно взять его в деревню, и если он будет скучать без занятий, то пусть его заведет себе гончих, и, в добавок, я отведу для него ферму Бруксби.
– Что касается гончих, возразил мистер Дэль:– то при них необходимы будут лошади; а мне кажется, ни откуда еще не проистекало столько зла для молодых людей с пылким характером, как из этих конюшен. Для примера возьмемте Нимрода: какую пользу они принесли ему! Дело другое – земледелие: это и благотворное и благородное занятие было в большом почете у священных наций и постоянно поощрялось знаменитейшими людьми в классические времена. Например, афиняне….
– Отстаньте вы с вашими афинянами! прервал сквайр, забывая правила благопристойности. – Вам не к чему бросаться так далеко за примером! Довольно было сказать про какого нибудь Гэвсльдена, что его отец, его дед и его прадед занимались земледелием, и даже, смею сказать, в тысячу раз лучше этих затхлых старых афинян… Я не намерен, впрочем, оскорблять их. Но нужно вам сказать, Дэль, еще одно весьма важное замечание: человек, который хочет заняться земледелием и жить в деревне, должен иметь жену.
– Вот то-то и есть, сквайр, как не пожелать, чтобы догадки мистрисс Гэзельден были справедливы! Право, у вас была бы тогда такая чудная невестка, какой не отыскать в Трех Соединенных Королевствах. И мне кажется, поговори я с молоденькой барышней в стороне от её отца, то смело можно ручаться, что я устранил бы главнейшее препятствие к женитьбе, и именно: её религию.
– До сих пор не могу понять, каким образом эта итальянская девочка могла сделаться предметом беспокойства моего и мой Гэрри. Знаете ли, что мы долго имели в виду сестру Рандаля, эту миленькую, с чисто-английским румяным личиком девочку. Моей Гэрри всегда неприятно, даже больно было видеть, что эта девочка остается в таком небрежении, ходит простоволосая, – и всему виной её полоумная, беспечная мать. Я всегда думал, что прекрасная вышла бы вещь, еслиб мне удалось как можно ближе свести Рандаля и Франка: это доставило бы мне возможность сделать что нибудь для самого Рандаля. Славный малый он, нечего сказать! да и в жилах его течет кровь Гэзельденов. Но Виоланта так хороша, что выбор Франка не должен казаться удивительным. В этом случае мы должны винить самих себя: мы так много позволяли им видеться в ребячестве друг с другом. Как бы то ни было, я не на шутку рассержусь, когда узнаю, что Риккабокка вздумал хитрить передо мной, и убежал из казино собственно-затем, чтоб доставить Франку возможность продолжать тайные свидания с его дочерью.
– Не думаю, чтоб это могло статься от Риккабокка; скорее можно допустить, что он потому убежал, чтоб лишить Франка всякой возможности видеться с Виолантой. Скажите, где удобнее мог он видеться с ней, как не в казино?
– Это справедливо. Несмотря, что Риккабокка носил звание иностранного доктора, и даже можно полагать, что он принадлежал к какой нибудь странствующей труппе шарлатанов, но он во всех отношениях был джентльмен. Я сужу о людях без всякого преувеличения. Однако, вы до сих пор еще не высказали мне вашего мнения о Франке? Я замечаю, будто вы вовсе не полагаете, что мой Франк влюблен в Виоланту? Полно же думать! говорите мне откровенно.