Возле одного из витражей останавливаюсь, как вкопанная. Долго не могу понять, что привлекло внимание. Потом до меня доходит.
Белый пёс изображён сидящим на огромном сером валуне, подняв морду к полной луне на тёмно-синем небе.
А на камне – руна. Я знаю эту руну. Я такую видела. Три наложенных друг на друга треугольника. Валькнут.
Это совпадение слишком невероятно, чтобы у меня в голове было хоть одно-единственное этому объяснение. Надеюсь, в будущем получу какие-то зацепки. Ну, или прямо спрошу Магистра, когда вернусь. В конце концов, именно такая вытатуирована на тыльной стороне его запястья.
В самом конце галереи – открытый проход в часовую башню. Я уже узнаю характерную шестигранную форму стен. В темноте уходит куда-то вверх и вниз бесконечная винтовая лестница, пронизывающая, наверное, всю башню сверху донизу. Понимаю, что безумно хочется узнать, что там. Страшные тайны королевской семьи… не убьют же меня за любопытство? Скажу, заблудилась. Тем более, и врать не придётся.
Продолжаю медленное движение вперёд… но тут слышу гулкий собачий «ваф», который эхом отражается от каменных стен далеко впереди.
- Что… такое?..
Этот голос я узнаю тоже. Застываю как вкопанная. Хочется развернуться и позорно бежать, но почему-то стою и жду.
А принц поднимается по лестнице… странной нетвёрдой походкой. Пошатывается, теряет равновесие, падает плечом на стену возле самого проёма. Тяжело дышит, опустив глаза, и меня не замечает.
Гром встает на задние лапы, беспокойно кладёт передние хозяину на грудь. Тот морщится и отпихивает собачью морду.
Мой первый порыв – ничего не спрашивать. Развернуться и уйти. Какое мне дело, что там с этим ублюдком?
Потом что-то толкает вперед. Скорее всего, инстинкт целителя. Останавливаюсь в десяти шагах. Приближаться к этому чудовищу совершенно точно не горю желанием.
- Вам плохо?
Он как будто не слышит. Грудь вздымается, дыхание хриплое. Принц снова в простой белой рубашке, вымокшей от пота. Испарина на бледном лбу. Он отталкивается с видимым трудом от стены ладонью и поворачивает голову. С трудом фокусируется на моём лице тяжёлым, мутным взглядом.
- А, Эльф… далеко же ты забрела. Заблудилась? Или искала мои покои? Если так, то… вверх по лестнице… до самой крыши.
- Вам плохо? - С нажимом повторяю второй раз. Слышу же, что говорит с трудом. Хотя даже в таком состоянии не упускает случая, чтобы взбесить меня и вогнать в краску одновременно.
- Ничего страшного. Перебрал… немного на пиру.
Злюсь на себя за то, что проявила такое глупое, неуместное беспокойство. Да как я вообще могла подумать, что этому развратнику нужна моя помощь! Небось и возвращается из компании каких-нибудь дамочек… облегчённой морали. Подхватываю юбки, разворачиваюсь на пятках и ухожу прочь по галерее.
Слыша, как за спиной тяжёлое дыхание и беспокойное поскуливание отражаются от гулких стен.
И лекарская совесть больше совершенно не мучает. Будет голова у него с похмелья болеть – обратится к придворному лекарю. Наверняка, не впервой.
==
От автора:
Валькнут
Глава 5
Когда врываюсь обратно к себе в покои, первое желание – вышвырнуть-таки розу за окно.
Почему, как у этого человека получается будить во мне самые низкие, самые чёрные эмоции? Так, что я совершенно перестаю быть собой. Теряю привычное душевное равновесие, которое столько лет воспитывала в себе, подражая вековым дубам в лесу, наблюдая за величественно текущими по небу облаками, впитывая молчание гор.
Природа сама излечивает любые нанесенные ей раны.
Я должна быть, как эти горы, что гасят эхо. Я должна быть, как река, на которой не видны удары. Я должна быть, как лес, что возрождается из пепелища.
Открыла глаза.
Что ж. Привычная формула успокоила. Образы шумящих дубрав, гор и рек моей родины, Вечного Леса, вызвали где-то внутри лёгкую боль, но привычно вернули душевное равновесие.
Я подошла к розе и осторожно погладила белый бархат лепестков. Красиво, всё же. Творения человеческих рук могут быть столь же прекрасны, что и творения природы. Или намного, намного более ужасны.
- Бедный мальчик!
Я подпрыгнула на месте и едва не столкнула кувшин.
- Когда-нибудь это убьёт его. Если он не перестанет.
Люсинда наполовину выскользнула из потолка и свесившись надо мной, задумчиво пялилась на розу.
- Чего перестанет? Что кого убьёт? Попойки – принца? Да, пьянство никого ещё до добра не доводило, - я взяла себя в руки и равнодушно отошла от цветка.