В этой женщине за сорок, уже давно все было ненатуральным. Три мужа постарались, как следует сделать из симпатичной девушки, не пойми что. Она, конечно, не пререкалась и только содействовала, со временем превращаясь в женщину робота. Без чувств, но с инстинктами психопата, которые ничего не чувствовали.
Она коснулась щеки Стаса своими накрашенными губами, но не оставила и следа, зато обдало приторным запахом сладких духов. Ему в голову пришел аромат Синицыной, легкий нераздражающий, но он быстро взял себя в руки и заговорил резко, как будто топором обрубая слова.
— Я так понимаю, что кандидатов на место управляющего лабораторией уже два. Что ты скажешь сегодня министру? Назовешь имя нового любовника?
— Сладкий…
— Я же просил.
— Ну прости, ты последнее время совсем забыл обо мне. А куда еще податься одинокой женщине? — томно прошептала она, поглаживая его воротник и водя наманикюренным пальчиком по стетоскопу. Его Стас по привычке таскал с собой.
Он приподнял брови в немом удивлении, стряхнул с себя её руку и уселся в кожаное бежевое кресло, взяв в руки телефон.
<i>Естественно запароленный.</i>
— Мне помнится, у тебя есть муж.
— Он мне наскучил, и совсем не страстный.
— А я значит еще вызываю интерес? — вперился в в неё взглядом Стас. Посмотрел в немое отражение маленького экрана и отложил современную игрушку на столик между креслами.
— Ну, а как же иначе, дорогой. Ты лучшее, что было в моей жизни, — театрально заявила она, как будто уже занавес открыли, а зрители захлебывались криками восторга.
— Учитывая, что ты сама меня и поднатаскала, — съязвил он злобно, — это и неудивительно.
Она пропустила мимо ушей колкость и сделала лицо по ее мнению соблазнительным. Прищурила взгляд, медленно облизала губы и заправила прядь идеально уложенных волос за ухо, с блестящей серьгой. Она сделала шаг вперед, но в этот момент раздался стук, и вплыла Рита с подносом.
Она оставила его на столе, и отрапортовала, что министр перенес встречу на завтра. С этим и удалилась, не забыв показать свою лучезарную улыбку. Марина лишь картинно ее изобразила и быстро села перед Стасом на колени.
Он видел, с какой жадностью, её руки как щупальцы тянулись к его члену.
— Вот видишь, не все зависит от меня. Ты же знаешь, стоит тебе только попросить, и я все для тебя сделаю.
Продолжение про взаимные услуги не прозвучало, но Стас четко прочитал это в ее блядских карих глазах. Пришло вдруг осознание, что он устал быть управляемым. Проект лаборатории его и по сути этот грант мог достаться любой больнице в которой он бы работал. И там бы был нормальный руководитель, хотя и здесь такой был. Раньше.
Стас резко наклонился и схватил её за обильно политые лаком волосы. Ощущение было не из приятных. Он сжал затылок Марины и притянул к себе.
— Ты такая хитровыебанная. Хочешь и конфетку съесть, и к стоматологу не попасть. Я заебался кормиться твоими завтраками. Я уже восемь лет гну здесь спину и больше не собираюсь поддаваться твоим провокациям. Если завтра не будет подписанной бумаги, я сваливаю.
— Ты не уйдешь,! Начнешь все сначала? — сверкнула она глазами и облизалась от того напряжения в теле, которое вызывала близость и грубость Стаса.
— Проект мой, грант достанется мне в любом случае. А твоя больница многое потеряет. Тебе пора понять, что я давно не сладкий мальчик и не тебе решать с кем и когда мне трахаться. Поняла? — дернул он за волосы сильнее.
«Сука».
— Конечно, конечно. Завтра все будет.
Он посмотрел на её влажные губы и вспомнил про долгое воздержание и неуместные желания к молоденькой пациентке.
— Пожалуй, я могу уделить тебе немного внимания, раз твои любовники нагоняют на тебя тоску, — прошипел он ей в лицо, доставая колом стоящий член из форменных брюк. — Открой рот, Марина.
Она широко распахнула глаза в предвкушении, но далеко не так широко как губы, которыми мигом обхватила головку.
Сосала Марина конечно отменно, но если закрыть глаза, всегда можно представить кого-то другого, кого-то столько же невинного, насколько порочна эта женщина.
Кончаю быстро и почти без удовольствия, сняв часть напряжения настигшего меня внизу рядом с Синицыной. Вот это странно. Кончать в узкое горло одной, а представлять другую.
Стас кончил быстро, даже уж очень, но удовольствия — ни в грош. Впервые он трахал одну, а фантазировал о другой.
Спустя еще несколько минут, промыв член от выделений, и отмахнувшись от навязчивой дамочки, он поспешил в операционную. Там лежала девушка, красота которой затмевала даже его первую школьную любовь.
Мужчина не запомнил даже её фамилии, зато не забыл, как именно в тот год его соблазнила Марина, а еще через год всплыла информация о любовнике матери. Что-то тогда сломалось в нем. Иллюзия счастливой семейной жизни была погребена под массивными завалами лжи и похоти.
Все мысли о прошлом одним духом снесло настоящее.
Стерильная операционная, персонал в форме, маски и приборы, по которым определяются жизненные показатели пациента. Здесь не осталось места для проблем, страхов или похоти. Это был его мир, и в этом мире сегодня гостила нимфа.
Девушка лежала неподвижно, словно спящая царевна под стеклом в ожидании поцелуя. Её губы дрожали, а по щекам катились слезы.
Стас натянул перчатки, кивнул анестезиологу. Тот уже вливал нужный раствор в капельницу и посмотрел в глаза Маше. Это была стандартная процедура перед операцией — разговор помогал пациенту расслабиться, а врачу напомнить, что он не патологоанатом.
Маша бросила взор на Стаса и широко раскрыла глаза, оглушив его улыбкой.
<i>Полегче, мы же не в спальне.</i>
— Как вы себя чувствуете?
— Чудовищно, — захрипела она не своим голосом, а лицо подернулось сонливостью.
— Чистка желудка — ужасная вещь, гадкая, но я так рада вас видеть.
— Так нужно, — самым обстоятельным тоном успокаивал он, про себя усмехнувшись. Стас понял, что анестезия начала действовать, вводя девицу в некое маревое состояние, близкое к опьянению. Теперь она будет откровеннее, чем в сознании. — Сейчас вы заснете, а проснетесь уже здоровой.
— Вы такой интересный, самый прекрасный — как эльф из сказки, — мечтательно улыбалась она и Стас больше всего на свете хотел, чтобы она перестала волновать его этим простым движением губ. Он вскользь взглянул на открытые участки тела, которые уже смазывали раствором и ожидаемоуслышал всхлипы.
Стас подметил смешливые взгляды медсестер. Их всегда потешали резкие смены эмоций, у подверженных анестезии, пациентов.
— Я пропущу посвящение, — тем временем уже в голос рыдала Синицына. — Танька будет танцевать вместо меня!
Стас сдержал смех и увидел условный знак грузного Владислава Богатырева.
— Считаем до десяти и можно начинать.
Хирург наклонился к уху девушки, слыша, тот же ненавязчивый аромат и зашептал:
— Я уверен, никто никогда не сможет с тобой сравниться. Отнесись к этому, как к очередному препятствию, через которое нужно перепорхнуть.
Стас отпрянул, когда слезы явственно сменились притягательной безыскуственой улыбкой, а Синицына всхлипнув, произнесла:
— Мне так папа говорил когда-то. Спасибо Станислав Алексеевич, с вами мне ничего не страшно.
Мысль о сравнение с отцом была крайне неприятной. Захотелось наглядно доказать нахалке, насколько далеки его чувства от родственных. Хорошо бы наедине. Обнаженными.