Спасибо. За всю любовь, которую мы разделяем. Она неизмерима и безмерно обильна, черт возьми!!!
Я чувствовал себя победителем, когда мог написать эти слова. Многие ли из нас, столкнувшись с неизбежным концом, могут сказать, что прожили все, что хотели прожить, все, о чем мечтали; любили все, что хотели любить, любили больше, чем мечтали любить?
Вот что я чувствовал. Что-то в умирании на льду, в борьбе за то, чтобы сделать один вдох, потом другой, потом третий, что-то в пробуждении после операции, что-то в том, что я уже на дороге в один конец, ведущей к выживанию, к чему-то более прекрасному, чем просто выживание, что-то во всех этих аспектах последних двух дней наполнило меня более глубоким чувством любви, чем я когда-либо испытывал раньше. Если мне нужно было уйти навсегда, я действительно уходил с чувством благодарности, удовлетворения и, да, любви.
В этом и заключается хитрость жизни: как почувствовать эти вещи - любовь, благодарность, удовлетворение - без необходимости умирать и воскресать, без необходимости проходить через невероятные травмы и потери. Мы не должны ждать края обрыва, прежде чем наслаждаться склоном горы, который привел нас туда. Мне был дан дар взглянуть на свою жизнь с высоты 10 000 футов над миром, из того места, где царит бодрящий покой, где вся энергия течет вместе и все имеет смысл. А смысл был таков: Все, что у меня оставалось, - это честная жизнь, наполненная любовью, в которой у меня больше никогда, никогда не будет плохого дня. Это было уже невозможно.
Эту фразу - "Я имею счастье знать, что такое плохой день на самом деле, и у меня никогда больше не будет такого дня" - я использовал много раз в последующие месяцы и годы. Она стала своего рода мантрой, талисманом моего выздоровления. Разве может быть что-то хуже снегохода, физических пыток, сорока пяти минут ручного дыхания и смерти на льду, а также всех этих травмирующих образов в сознании близких и незнакомых людей? Как у меня может быть плохой день после того, как Джесси сказали: "Мы сделали все, что могли?" - о чем он плачет до сих пор? Как я могу быть плохим, если моя дочь ничего не сказала, а только открыла iPad, чтобы посмотреть на нас вместе? Как у меня мог быть плохой день, когда я напомнил Барб о смерти ее дяди, не прошло и двадцати четырех часов после его смерти?
По правде говоря, я был совершенно счастлив уйти; по сути, я покинул эту землю, и это было так прекрасно, так необычно, такое безмятежное волнение. Но я также знал, что телесный уход из этого мира разрушил бы жизни многих людей, особенно Эйвы. Я не хотел бы нести за это ответственность, и, думаю, именно здесь в полной мере проявилось мое упрямство. Я ни за что не оставлю после себя хаос, в котором придется разбираться моей дочери, моей матери, остальным членам моей семьи и друзьям. Именно поэтому я так упорно боролась за свое возвращение. Да, это было чувство вины, но в большей степени это была любовь. Вина заключалась в том, что я взвалил на них, в той боли, которую им всем пришлось пережить, но любовь была настоящей причиной моей борьбы. Так что да, я вернулся только ради людей, которые меня окружали, а иначе? Я ухожу отсюда. К черту эту планету, к черту уплату налогов и к черту этот истерзанный войной мир! Я был искренне рад, что уехал, но я рад, что вернулся, и я тронут тем, что другие так упорно боролись за мое возвращение. Люди боролись, действовали, молились, а главное - дарили свою любовь.
Любовь сохранила мне жизнь или я остался жив, чтобы любить? Не думаю, что имеет значение, что было первым - курица или яйцо, какая разница? Важно то, что я все еще здесь, и благословенно, что я здесь, и теперь я получил еще больший подарок, чем когда-либо прежде. Теперь я полностью осознаю всю глубину любви вокруг меня, любви, которую мы все разделяем.
А главное, я теперь знал, что любовь вечна. Никому не нужно было делать ничего , чтобы заслужить ее, и никто не мог сделать ничего, чтобы сломать ее. Снегоход изо всех сил пытался сломать меня, и хотя физически он проделал довольно впечатляющую работу, ему не удалось добраться до органа, который имел наибольшее значение. Мое сердце было сильнее, чем когда-либо. Более того, теперь у него была возможность укрепить и сердца тех, кто меня окружал.
В тот день Алекс принес мне телефон, на котором было видеопослание от Авы - ее милый, невинный голос говорил: "Привет, папа, я так по тебе скучаю, надеюсь, что скоро смогу тебя увидеть, а если не смогу, то не могу дождаться. Я так тебя люблю. Надеюсь, тебе уже лучше. Пока! Люблю тебя!"
Когда послание закончилось, я закрыл глаза и кивнул пару раз. Это было оно; это была вечная любовь; это было все, что нужно сломленному человеку, чтобы понять, что у него навсегда осталась одна задача - каждый день становиться лучше, чтобы окружающие тоже могли исцелиться.
Но все же мысль о том, что пережила Эва, сразу же преследовала меня. Поэтому я написал ей следующие слова, опять же на чьем-то телефоне:
За мою дочь,
Мое все, моя единственная вещь, мой номер один,
Ты и так самая лучшая часть меня.
В столь юном возрасте вы стали потрясающе вдохновенной женщиной. Твоя грация, вдумчивость и конституция - это то, что заставляет меня гордиться тобой. Ты так много любишь, так много живешь и так много можешь дать. Теперь ты сама будешь своим учителем, а я просто буду в твоем сердце и разуме, всегда направляя... Папа всегда рядом со своей дочерью.
Мой ...
Сад камней
Лучшая часть меня
Возвращение домой.
Я вижу в этой записке, что я все еще не был уверен, что выживу, по крайней мере физически, но я также знал, что возвращение после смерти доказало мне, что существует вечность энергии, которая продолжается и после нашей телесной кончины. Насколько это утешит убитого горем десятилетнего ребенка, я не хотел выяснять. Да, она необычайно умна и чувствительна, и наша близость означала, что в ее десятилетнем возрасте было мало моментов, потраченных впустую. Но все же ни один ребенок не должен столкнуться с потерей родителя в столь юном возрасте.
В нашей семье было много смертей - рак и смерть в кроватке. Но я всегда старалась не зацикливаться на потерях. Для меня важно пройти через потерю на другую сторону, иначе вы утонете. Каждый имеет право горевать, но я также верю, что, когда вы меняете перспективу и находите радость в новой реальности, ваше горе может стать указателем пути вперед. Уже в те первые дни в отделении интенсивной терапии я знала, что должна принять новую реальность своего тела. Кто знает, может быть, я буду просто набором сломанных костей с мозгом в банке - может быть, это и будет моей новой реальностью? На льду это выглядело именно так. Но я должен был работать над своей перспективой и перспективой окружающих меня людей, чтобы горе не заставило нас атрофироваться.
Моя задача для Авы заключалась в том, чтобы выжить и стать лучше для нее. Чем сильнее буду я, тем сильнее станет она. Став сильнее, я избавлюсь от долга перед горем, виной и сожалением. Ключ ко всему этому - всегда двигаться вперед. Другого пути нет. Здесь есть только одно направление, потому что мы все знаем альтернативу, а этого никто не хочет.
Мои слова, обращенные к ней, могли звучать так: "Будь сама себе учителем", но в основе лежала следующая мысль: Я всегда буду с ней, потому что моя энергия - это часть энергии всего сущего, и не надо горевать вечно. Двигайтесь вперед. Сделайте следующий шаг. Действуйте. И всегда любите всем сердцем.
Я надеялся, что ей вообще не придется горевать; теперь, когда первая операция позади, хотя я еще не выбрался из леса - даже отдаленно, - передо мной простирались первые проблески дороги выживания, словно лента асфальта, уходящая куда-то к далекому горизонту, освещенному солнцем.
Алекс регулярно сидел со мной в отделении интенсивной терапии, и, зная, через что мне пришлось пройти, мне было важно как можно скорее рассказать ему о том, что мы должны сформировать эмоциональную картину предыдущего дня так, чтобы не только пережить его, но и процветать.
Я все еще был в состоянии сильного алкогольного опьянения, под действием обезболивающих препаратов, но был с ним откровенен.
"Это не "бедный я Алекс", - пробормотал я, - это "да, блядь!". Я выжил, а теперь исцеляюсь. Я не умер, я не пропал. Так почему мы должны смотреть на все это как на нечто ужасное? Да, это отстой, но неужели вы будете продолжать смотреть на это как на то, что кто-то нассал вам в кашу, кто-то плюнул на вас или назвал вас плохим именем? Нет смысла смотреть на это так".
Алекс знал, что ставки были настолько высоки, насколько вы можете себе представить. Позже он даже сказал, что благодаря тому, что я выжил, он остался прежним человеком - "Я не знаю, кем бы я был, если бы его не стало", - таковы были его слова, - и, что еще лучше, все стали немного лучше благодаря тому, что мы все пережили.
На несколько лет после того, как ему исполнилось восемнадцать, Алекс отправился в самостоятельное плавание, которое он называет "временем Бродяги Инк". Некоторое время он жил на улицах, иногда в автобусе, иногда нет, мотаясь из Сакраменто в Сан-Франциско, Лос-Анджелес и многие другие точки между ними. В большой семье, наполненной большими характерами, Алекс хотел проложить свой собственный путь, вдали от всеобщего мнения о том, кем и чем он должен быть. Его, конечно, всегда приглашали на семейные мероприятия, но он редко появлялся там, а когда появлялся, то, как он сейчас признается, ему не нравилось, что у всех нас были свои мысли о том, что он должен делать, как он должен жить. Какое-то время мы вообще его не видели, то есть до тех пор, пока летом 2020 года все не изменилось.
В тот год моя расширенная семья устроила наше обычное празднование Четвертого июля, и Алекс, которому сейчас было около двадцати лет, появился на празднике. Он приехал с двумя приятелями за пару дней до праздника, а потом завис здесь. К пятому июля остальные члены семьи уехали, остались только мы с Алексом и несколько наших друзей.