— Что ты — дурак! — крикнула она, смеясь.
— Вода шелестит, плохо слышу!
— Ой, все!
— А ты точно не любишь в душе? Может, тебе просто не демонстрировали преимуществ?
И я, не дождавшись ответа, продемонстрировал. Ну как с такой маленькой Мышкой можно отказаться от секса в душе? Когда можно вообще все взять в свои руки, вжать ее в стенку… и снова забыть о резинках.
36
— Ты будешь мне улыбаться в зеркало? — усмехнулся я, закутав Мышку в полотенце.
— Я буду есть твой ужин, — слабо отозвалась она и застонала, прикрыв глаза.
— Всё нормально? — серьёзно поинтересовался я, все же заглянув в ее лицо, когда усаживал на диван.
— Все отлично, — смущенно прошептала она. — Давай сюда котлеты.
— Сейчас, — улыбнулся я и выпрямился на ногах.
И наши с Наташей взгляды одновременно прикипели к отмокшей напрочь повязке, которая болталась на одном пластыре, явив безупречно заживший след от пули. В смысле, заживший вообще без всякого следа.…
*****
— Мышка, это секретные заживляющие препараты, — хмуро бубнил я, глядя, как она водит по ноге рукой, не в силах поверить.
— Тут же был полный швах! — выдохнула она сипло, вскинув на меня взгляд. — Ничего же не осталось! А ты носишь эту повязку, чтобы я ничего не заметила!
— Зато это объясняет мою самонадеянность в первый день нашего знакомства, — нашелся я. — Ты все не могла поверить, что я собирался выжить с пулей в ноге здесь в глуши…
— Но ты согласился поехать в хирургию…
— Потому что с пулей внутри заживляющие препараты не работают. А вытаскивать ее очень неприятно. Я бы орал на всю округу, а тут — ты. Перепугалась бы…
— Новые технологии какие-то? — недоверчиво смотрела она, подняв на меня глаза. — Мне нельзя было знать, да?
— Не стоило, — поморщился я количеству вынужденного вранья, досадливо скомкал повязку и направился к мусорному ведру, поправив полотенце на бедрах. — Но, никто не узнает… Вина?
— Черт, давай, — послышалось хриплое. — С ума с тобой можно сойти. Ты… ты перевернул всю мою жизнь с ног на голову!
— Тогда тебе стоит подумать, в каком положении ты вообще родилась, а то что-то не вяжется, — усмехался я. — Или развод поставил тебя с головы на ноги?
— Развод уложил меня на лопатки.
— Знаешь, когда стоишь на голове — улучшается кровообращение, и начинаешь мыслить более ясно.
Я вернулся к ней с бокалом и с удовольствием обнаружил в ее взгляде полное доверие.
— Если ты не поешь в ближайшие пять минут, я возьмусь за сковородку, — хмуро пригрозила она.
— Мышка, — присел я рядом с ней, усмехаясь, — только если тебе нравится эта ролевая игра. А так, я — взрослый дядька, могу расставлять приоритеты. И, выбирая между котлетами и сексом с тобой, я снова склоняюсь ко второму. Кроме того, теперь ты точно знаешь, что я уже не ранен и вывезу и секс, и забор… и что котлет могу и сам нажарить.
— Ну и ладно. Ну и не ешь, — наиграно надула она губы.
— Нет уж, я поем….
Я отправился в кухню и наполнил тарелки едой. А когда вернулся, получил очередной вопрос:
— А давно у тебя никого не было?
— Пока был на задании — не было.
— Ничего себе.…
— Забор сегодня просто был поводом, чтобы отвлечь меня от тебя.
Мышка хрюкнула:
— Вот оно что.
— Да, — смущенно улыбнулся я.
— Начинаю понимать, почему ты резинки позабыл…
— Да, это было… — и я тяжело сглотнул, глядя на нее плотоядным взглядом. — В общем, ты сносишь мне крышу, Наташа.
— Все же я никак не пойму, зачем тебе была нужна такая тяжелая работа, — принялась размышлять она, побалтывая остатками вина в бокале, когда мы поели,— ты у меня вообще не вяжешься с этим всем… Мне кажется, ты мог бы… ну…
— Что? — вздернул я бровь, хотя хорошо понимал, о чем она.
— Мне кажется, что с твоими данными ты бы мог стать кем угодно. А ты будто сознательно пошел рисковать жизнью.
— Так и было. Я пошел на это сознательно. Поступил сначала в один престижный ВУЗ, а потом ушел в военную академию…
— И почему же ты так поступил?
— Потому что считал себя недостойным чего-то большего.
— Но почему? — искренне недоумевала Наташа.
— Я узнал правду об отце.… — нехотя выдавил я, с трудом подбирая слова, — и она оказалась для меня ударом. Я осуждал его за его прошлое. И решил, что обязан вернуть его долги. Ну, это по детству я так считал. — Да, сейчас по старости это казалось очень глупо. — Хотя, на самом деле я боялся носить его фамилию. Боялся, что, когда где-то будут слышать мое полное имя, будут ассоциировать меня лишь с ним.
— И что же такого сделал твой отец?