— Ну, я… Не знаю. Меня машина ждет. Мне в контору вернуться надо, — опустила взгляд Катя.
— Ладно. Пойду Кирюхе тогда возьму. Он бедный красный, как рак, стоял. Толпой ему наговорили, а ему даже слово не дали сказать, — произнес Кот и махнул рукой с благодарностями. — Увидимся, Кать.
Семен сидел на лавочке и хмуро поглядывал на Кирилла. Тот с граблями сгребал листья в кучу и старался не обращать на него внимания.
— Зря ты так, — произнес он, с довольной миной лизнув сливочный стаканчик. — Ну, выговор. Ну, влипли разок, что теперь? Опустить руки? Ты, кстати, зачет по мутагенным свойствам силикатов завалил.
— Это здесь причем? — буркнул Кирилл, покосившись на Кота.
— Заморочился, переживаешь… Зачем? — пожал плечами он.
— Несправедливо, — буркнул Осетренко, закончив с листьями. Взяв мешок, он принялся заталкивать в него кучу листьев руками. — Благодарности есть, а извинений хрен по всей морде. Ленка и та ходит хвост трубой. Царица, не иначе.
— Ну, она своего добилась, — пожал плечами Семен. — Мне вот интересно, уже неделя прошла. И даже не слуха о благодарностях.
Кирилл недовольно тряхнул мешок, засунул в него остатки и огляделся.
Остальные комсомольцы уже закончили и свалили мешки в кучу. Однако большую часть парка свалили на Кирилла как провинившегося.
— Геннадич весточку передал, — спокойно произнес Семен, внимательно рассматривая стаканчик, словно примеряясь с какой стороны куснуть.
— Нет, я на шабашку больше не пойду, — буркнул парень, подхватив мешок и направившись к общей куче.
— Даже слушать не станешь? — хмыкнул Семен. — Четыре сотни на нос. Работаем субботу и воскресенье. Бетон принимать будем. Субботу готовим опалубку и арматуру, а в воскресенье заливаем.
Осетренко поставил мешок и глянул на друга. Тот так и сидел на лавке.
— Без магии, — буркнул он, снимая перчатки.
— Как хочешь, — пожал плечами парень. — Вдвоем сподручнее просто. И кто-то вообще про бригаду говорил.
— Ты и говорил, — буркнул Кирилл. — В семь надо быть уже в общежитии.
— Я смысла там торчать дольше не вижу, — кивнул Семен, откусил мороженное и сморщился от боли. — Твою же…
— Леня, я тут… — начала было девушка, войдя в кабинет председателя комсомола ПолиМага, но тут же замерла.
Леонид сидел мрачнее тучи с трубкой возле уха.
— Да… Да, я вас понял… — произнес он и кашлянул. — Сделаем… До свидания.
Положив трубку, он недовольно уставился на Елену.
— Случилось чего? — осторожно спросила та.
— Кот и Осетренко, — спокойно сказал он и постучал пальцем по бумагам. — Ты почему мне сразу эти благодарности не отдала?
— Ну, так… Хотела на собрании порадовать, — растерянно хлопнула глазами девушка. — Там же благодарность на комсомол от ПолиМага…
— А какие мероприятия у нас были со строительным трестом? Или с РайТоргом? Может мы с нашими железнодорожниками о чем-то договаривались?
— Ну, я…
— Я удосужился обзвонить все эти благодарности. И знаешь что?
— Что?
— Там работали Кот и Осетренко. И на стройке красили, и вагоны грузили.
Девушка потупилась, а глава комсомольской ячейки продолжил:
— Лена, мне сейчас из областного управления ВЛКСМ звонили. Знаешь, за что меня песочили? За то, что притесняют работающих студентов, трудящихся на благо общества.
— Так ведь шабашат и вообще, что Кот, что Осетренко, оба хороши! То на парах один спит, то воняют и…
— ЛЕНА! — гаркнул на нее Леонид.
Девушка моментально притихла.
— Сегодня уже поздно проводить собрание. В субботу соберешь всех в красном уголке, кого сможешь. Притащишь туда Осетренко и Кота. Извинишься. Выговор я с них снимаю.
— А… А как же… — растерянно произнесла девушка. — Я сама? Извиняться перед этими…?
— Да, сама. Да, извиняться. Заварила кашу? Расхлебывай, — рыкнул Леонид.
— У… А документ? Как он за инвалидом присматривает? И причем тут потеря кормильца?
Леонид сел на место, уставился на девушку тяжелым взглядом и произнес:
— Лена, у него отец в шахте погиб. А на нем бабушка инвалид незрячая.
Девушка смутилась и потупила взгляд.
— Парня исправлять надо, на путь правильный ставить. Он на материальную помощь потому и подает, что больше не выкрутиться. И работает тоже, видимо, для этого же.
— Ну, я… — вздохнула девушка. — Как-то это… обругали сначала, а потом…
— Партия — это ведь не карающий орган, — постарался достучаться до нее Леонид. — Партия — это путь. Путь, по которому нам всем надо идти. А если человек сбился, его не топить надо, а направлять. Убеждать… Понимаешь?