Лакшми усмехнулась:
- Было бы милосерднее прикончить его.
- Это верно, - согласился Мэт. - Поэтому я и отнесу его к маме. - Он посмотрел в глаза джинны. - Благодарю вас. Вы вновь спасли меня, ваше высочество.
***
- Благодари своего отца, - сухо и язвительно ответила Лакшми. - Это он умолил меня следовать за тобой и помочь в трудную минуту. Хотя ни на его, ни на твою благодарность я не рассчитываю.
- Настанет день - и я отблагодарю тебя.
- А может, этот день уже настал? - соблазнительно улыбнулась Лакшми. Мэта словно огнем обожгло - такая красотка, да еще одетая по привычной для него моде - скромно, но притом так, что каждая складка подчеркивала ее прелести. Желание охватило Мэта приливной волной.
Лакшми почувствовала ответ на свой призыв и шагнула ближе. Веки ее стали тяжелыми, губы изогнулись и увлажнились чувственной улыбкой. Мэт отшатнулся, стараясь держать себя в руках. Улыбка Лакшми стала горькой. Она остановилась.
Всю похоть с нее как рукой сняло, и она снова стала обычной женщиной.
- Ты не это сделаешь, чтобы отблагодарить меня. Может быть, однажды у тебя и найдется награда, которую ты захочешь вручить мне.
Мэт обмяк от облегчения.
Но тут раздался жуткий вопль, испугавший их обоих. Они обернулись и увидели, что Каллио крепко держит Гролдора и целится в мафиози из одного из своих приобретений.
- Удрать хотел, гад! - объяснил Каллио. - А я решил: не стоит его отпускать! Мэт выпучил глаза:
- Это где же ты выучился борцовскому захвату?
- Сам не знаю, - ошарашенно отозвался Каллио. - Как-то получилось - само.
- Похоже, ты украдешь-таки из моего мира кое-что, - усмехнулся Мэт, опустился на колени, сорвал с Гролдора ремень и связал его руки. - Положи все пистолеты на пол, Каллио. Дома они не нужны.
- Ну, как скажете, - уныло протянул воришка. Три пистолета, звякнув, упали на пол.
- И четвертый, Каллио, - распорядился Мэт.
- Все время так, ничегошеньки не разрешаете себе взять, - прохныкал Каллио, но и четвертый пистолет упал на пол.
- Дайте же мне кто-нибудь дозу-то! - простонал раненый водитель. И тут зрачки его расширились, и он выдохнул:
- Дал кто-то!
- Наверное, просто вторая часть моего стихотворения не сразу подействовала, - заключил Мэт и резко обернулся к Лакшми:
- Или все-таки подействовала?
- Слабенькое было заклинание, - фыркнула джинна. - Я его усилила.
- Ну спасибо, принцесса, - радостно вздохнул Мэт. - Надо будет как-нибудь отблагодарить тебя... только не аморальным путем.
- Ты освободил меня, - напомнила ему Лакшми. - Ты ведь и понятия не имел тогда, как услужил мне!
- Да, но, как правило, загадывают три желания, а я уже давно перекрыл эту норму!
- О нет, ты выразил пока только два желания, - возразила джинна. Остальные желания принадлежали твоему отцу, а я выполняла их только потому, что мне это было приятно. Все остальное я делала для тебя сама, по собственной воле.
- Стало быть, приказав тебе поступать, как ты сама того хочешь, я попал в самую точку, - вздохнул Мэт. - Я и не догадывался, что ты будешь так полезна.
- Надеюсь, награда все-таки последует, - уточнила Лакшми. - Подумай хорошенько, чародей.
- Подумаю, как только обойдусь с этим порочным магом так, как он того заслуживает, - кивнул Мэт и рывком поднял Гролдора на ноги. К его изумлению, оказалось, что наркобарон ухмыляется. Мэт нахмурился и требовательно спросил: Что такого смешного, не пойму?
- А то, что ты опоздал, - сказал ему Гролдор. - Как раз сейчас махди начал битву с твоей женушкой.
Долгую, страшно долгую минуту Мэт не спускал глазе Гролдора.
А потом, ухватив колдуна за волосы и за связанные ремнем руки, он прокричал:
- Каллио, держись за меня, да покрепче! Принцесса, увидимся дома!
Склад закружился, предметы утратили очертания, Мэт и все остальные ощутили головокружение.
Ну а два оставшихся в сознании подонка увидели, как Мэт, Каллио и их босс как бы растворились в воздухе. Гангстеры переглянулись, на миг забыв о боли.
Сдавленным голосом водитель спросил у здоровяка:
- Как думаешь, скажем копам, когда они сюда припрутся?
- А чего не сказать, - пожал печами здоровяк и скривился от боли. - Они нам все одно не поверят.
Глава 26
Флот, состоявший из рыбацких судов, выждал до утреннего прилива, вошел в устье реки и весь день плыл вверх по течению. Ближе к вечеру корабли встали на якорь в одном дне пути до Бордестанга. Ринальдо очень надеялся на то, что на реке мавры дозорных не выставили. Но на всякий случай - вдруг все же выставили - он ждал до рассвета. Когда рассвело, его лазутчики сообщили, что впереди никаких следов вражеского войска нет, король отдал приказ, и началось долгое и нудное высаживание людей и выгрузка лошадей.
Только посреди ночи вся небольшая армия короля Ринальдо высадилась на берег. Затем, не дожидаясь нового рассвета, король распорядился, чтобы войско трогалось в путь. Медленно, бормоча под нос проклятия, его воины пробирались вперед в темноте, пока не вышли на прибрежную дорогу. Луна озаряла их серебряным светом, а они шли, опасливо озираясь, страшась призраков и прочих тварей, способных явиться под покровом мрака.
А король Ринальдо искренне надеялся, что их никто не видит.
Дозорный добежал до двери в покои Савла, постучал и крикнул:
- Знахарь, скорее!
- Что случилось? - Савл оторвался от расшифровки старинного текста. - Что там? Снова джинны?
- Нет, милорд! Это... сами стены! Камни! Они начали осыпаться, крошиться и падать. Строительный раствор тоже рассыпается, как песок!
Савл безобидно, выругался и побежал за гонцом. На крепостной стене он нашел Химену, распевавшую скорее обычную песню, нежели заклинание. Когда Савл поравнялся с ней, Химена завершила пение и устало проговорила:
- Я хотя бы немного сдержала вражеские заклинания. Теперь камень разрушается медленнее. Можешь придумать контрзаклинание?
- Давайте так: вы продолжаете читать сдерживающее заклинание, а я возьмусь за созидательную деятельность, - предложил Савл. Вытащив из кармана моток бечевки, он принялся плести из нее "колыбель для кошки", напевая:
Камень на камень!
Кирпич на кирпич!