Не успевает эхо моего голоса утихнуть, как пещера содрогается. Сверху на нас падают комья земли, а также какие-то насекомые, скрывающиеся в темноте. Ещё один раскат грома - и очередные куски земли с пучками корней сыпятся с потолка пещеры.
“Вот так пожелала на свою голову, может, не надо было так орать.”
- Лена! Пригнись! - кричит кто-то, но в этот момент вход в пещеру заваливает, я оказываюсь погребена под землей, да ещё и придавленная чем-то тяжелым. В пыли и тумане от обрушения невозможно понять, кто тот спаситель, что кричал мне.
Когда пыль немного оседает, я пытаюсь прикинуть, ничего ли не сломала себе, и когда понимаю, что все конечности шевелятся без боли, с огромным трудом скидываю с себя здоровенный корень дерева. Осматриваюсь вокруг, но никого из знакомых не вижу. Сердце колотится в груди не то от страха, не то от адреналина.
- Кира! Марина! Вова! Слава! Ирка-а-а! - но теперь мои вопли словно поглощаются стенами и потолком пещеры. Поднимаюсь на ноги и понимаю, что теперь стоять во весь рост в пещере невозможно, приходится сгибаться пополам.
- Что за чертовщина? - так буквой “Зю” я шагаю вперед, туда, где ещё не всё завалило. Ведьмина пещера больше не похожа на себя. Её гладкие каменные стены сменили шершавые землистые, да и потолок уменьшился в два раза. И вот на лице чувствую легкий ветерок, который с каждым моим шагом становится всё сильнее. Ещё один шаг - и мои ноги резко проваливаются в снег по самую щиколотку.
- Да чтоб ты сам провалился, кто сделал этот чертов аттракцион! - смахиваю снег с волос, откидывая их назад, и в шоке смотрю на двенадцать винтовок, направленных на меня.
“Вот так отдохнула, вашу мать!”
Глава 3
Первое впечатление, что это чей-то не слишком оригинальный пранк, и снег не настоящий, хоть и холодный, как и целый отряд мужчин в странных коричневых одеждах.
- Чи хэн бэ?* - спрашивает один из них. - Чи хаанаас ирсэн бэ?**
- Чего? - хмурюсь. - Эй вы, шутники, это уже не смешно!
- Рутеанка? - удивленно спрашивает один из них, стаскивая с головы меховую шапку.
- Что за оскорбления?
- Откуда ты? - задает свой вопрос главный. Акцент у него ужасный, и я с трудом разбираю слова.
- Какая вам печаль, откуда? - огрызаюсь, сидя в снегу.
- Отвечай на вопрос! - мне в грудь снова упирается ствол винтовки, и взгляд мужчины не обещает ничего хорошего.
- Из Питера я.
- Врёшь, такого города не существует.
- Очень смешно.
В это самое мгновение телефон срабатывает как будильник, и вся дюжина мужиков отпрыгивает от меня.
- Это просто телефон, чего так пугаться, - достаю из кармана сотовый и выключаю будильник, внезапно осознавая, что в пещере была летняя полночь, а теперь же с хмурого серого неба на меня медленно падают снежинки. - Хрень какая-то происходит.
Сейчас же лето, а не зима, и в тонком сарафане становится уже ощутимо холодно. Прикладом винтовки из моих рук выбивают мобильник, а меня в одно мгновение усаживают голой задницей в сугроб.
- Да вы чё творите?!
- Поднимите её и отведите в мой шатер, - здоровяк, который выспрашивал, кто я такая, разворачивается и уходит, а меня подхватывают под руки и резко ставят на ноги.
Меня провожают на небольшую поляну, на которой стоят несколько палаток. Хотя, видимо, у этих они называются шатрами.
Нереальность всего происходящего рождает во мне истерический смех. Эти, поди, тут и на лошадях ездят, вместо железных коней. Не удержавшись, хихикаю.
- А у вас отличная реконструкция. Какой год изображаете?
- Что такое реконструкция?
- Слушайте, ну это уже, правда, не смешно. Вас же снимают? Это реалити-шоу какое-то? Ау! Продюсеры?
- Похоже, она юродивая совсем, - замечает один из моих охранников, вталкивая меня в палатку главнюка.
- Ничего, быстро вылечится.
- Сами вы юродивые, - ещё громче начинаю смеяться. - И игра ваша юродивая.
- Может, показать её Татьяне?
- Позже, сначала оденьте, чтобы не шастала голая по лагерю, - бородатый отворачивается от меня и выходит из палатки.
Внутри это сооружение трудно назвать палаткой. Огромный стол посередине укрыт различными картами, и при ближайшем рассмотрении понимаю, что это выделанная кожа. По всему периметру горят масляные лампы, создавая специфический запах в этом месте. У выхода стоят двое в такой же одежде ужасного коричневого цвета. А тот, который обозвал меня, возвращается и кидает на поверхность, служащую, видимо, кроватью, такого же цвета тряпки.
- Я это, - делаю акцент на последнем слове и киваю на скудную горку “одежды”, - не надену.