Осень незаметно переходит в зиму. Страшные сны бывают все реже. Потом прекращаются совсем. Всплывающие в памяти картины тоже уже не причиняют такой боли, как будто проходящее время покрывает их пыльным налетом забвения. Я уже могу думать о том, что случилось, почти спокойно. Иногда мне даже удается несколько дней подряд не вспоминать Гурова. И правильно, нечего. Надо постараться забыть о нем как можно скорее. Тем более, что он теперь помолвлен, а, может быть, даже уже женат.
Новый телефон я так и не купил. Да он мне не очень-то нужен. Леха всегда в пределах шаговой доступности, а больше мне здесь звонить некому. С мамой и дядей Юрой иногда переписываюсь по электронной почте. От Джеки тоже приходят мейлы. В них он рассказывает о своей жизни с Филом, расспрашивает обо мне. Интересуется, почему я не отвечаю на звонки. Вру ему, что там, где я сейчас, интернет работает неплохо, а вот сотовая связь паршиво. Он, вроде бы, верит. В одном из писем Женька спрашивает, как поживает Гуров. Этот вопрос я просто игнорирую.
Зима тоже заканчивается. Сначала просто становятся длиннее дни, ярче солнце. Под его лучами снежное одеяло, укутывающее землю, начинает подтаивать. Потом появляется молодая зеленая трава, деревья за одну ночь покрываются маленькими смешными листочками, которые быстро превращаются в густые, шумящие под теплым весенним ветром кроны. Вдруг замечаю, что на дворе уже май и по утрам в окно Лехиной гостиной, где располагается мой «офис», нахально лезут золотистые солнечные зайцы. Мне вот-вот исполнится двадцать шесть.
***
Примерно за неделю до моего дня рождения спокойной размеренной жизни приходит конец. Однажды посреди рабочего дня в «офисе» появляется Лешка.
- Антон, тут к тебе пришли.
Он пропускает посетителя вперед, и мое сердце, больно толкнувшись в грудь, куда-то падает. Широкие плечи, обтянутые легким серым плащом, чуть встрепанные, отросшие сильнее обычного темные волосы, глаза цвета холодной зимней воды, слегка наметившаяся небритость на впалых смуглых щеках. Тор…
- Ладно, Тох, вы тут беседуйте, а я пошел.
Голос меня не слушается, поэтому в ответ я просто киваю. Лешка уходит, и мы остаемся одни. Неловкое, бесконечно растянутое во времени молчание. Тор, так и не дождавшись приглашения, проходит в комнату, садится в кресло рядом с моим столом. Его близость лишает сил. Не могу пошевелиться, как будто земное притяжение вдруг выросло в несколько раз. Лишь бешено бьется сердце. И еще мысли скачут как сумасшедшие. Тор. Здесь, в этом городе. В Лешкином доме. Как? Откуда? Зачем? Жадно вглядываюсь в лицо. Знакомое до самых мелких подробностей. До тонкой морщинки между бровями. До последней реснички. Слегка осунувшееся. Взгляд напряженный. Опускаю глаза. Его руки. Пальцы сжимают мягкий подлокотник кресла так сильно, что, кажется, вот-вот прорвут обивку. Вздрагиваю от звука негромкого, почему-то охрипшего голоса:
- Привет.
Собравшись с силами, выдаю такое же хриплое:
- Здравствуй.
Снова долгая, выматывающая душу пауза. На этот раз ее прерываю я:
- Зачем ты приехал?
- За тобой.
От этой простой фразы я совершенно теряюсь. Потом все-таки спрашиваю:
- Как ты меня нашел?
Он как-то скованно пожимает плечами.
- Обратился в детективное агентство. Ты, конечно, постарался запутать следы, но они хорошо поработали. Удачно вышло, что ты остановился в маленьком городе. В таких местах приезжие заметней. А то искать пришлось бы намного дольше.
Тут он, пожалуй, прав. Это я не учел. Снова молчим. В окутавшей комнату тишине его присутствие ощущается особенно остро. Я в таком смятении. Растерянность. Страх. Боль. И вместе с тем – мучительное желание прикоснуться. Такое сильное, что немеют кончики пальцев. Крепко сжимаю дрожащие губы. Если сейчас протянуть руку…
- Антон?
- Что?
- Возвращайся.
Молчу.
- Возвращайся. Хватит от меня бегать.
Я по-прежнему не отвечаю, поэтому он продолжает:
- Ты можешь хотя бы объяснить, что случилось? Я понял, что ты услышал наш разговор с Кларой, но что тебя потрясло до такой степени? Неужели эта дурацкая история с помолвкой? Черт, ты так на меня смотрел…
А вот за это – спасибо. Спасибо, что напомнил мне, с кем я имею дело. А то я уже было расчувствовался. Дурацкая история? Как небрежно звучит. Что ж, для такого, как ты – может быть. Я для тебя, наверное, тоже просто еще одна дурацкая история. А ты для меня… Shit, разве ты поймешь.
- Дурацкая или нет – тебе виднее. Слушай, что тебе нужно? Оставь меня в покое. Катись к своей невесте. Или жене, не знаю, кем она тебе сейчас приходится.
- У меня нет никакой невесты. И жены тоже. И никогда не было. Все это сплошное недоразумение. Я все объясню.
Да, конечно. Не сомневаюсь. Ты объяснишь. Ты сейчас мне все очень хорошо объяснишь. В два счета, на пальцах, опять докажешь, что я бестолочь и тупица, а ты, как всегда, во всем прав. И, конечно, рассчитываешь, что я, как последний дурак, поведусь. Нет уж, этот номер тебе больше не удастся.
- Ты говорил не только о помолвке, но и обо мне. О том, что за всем этим не стоит ничего, кроме денег. Нет, я знал, конечно, что ты хочешь получить с меня долг, но я как-то не представлял, что человек, который ко мне ничего не испытывает, может вести себя так, как вел ты во время нашего отпуска.
Он болезненно морщится. Тянется рукой к столу, трогает линейку, ручку, калькулятор… Наконец, выуживает из круглой пластмассовой коробочки канцелярскую кнопку, принимается вертеть в пальцах. Завороженно слежу за блестящей металлической кругляшкой.
- Я говорил это не тебе. И, самое главное, не о тебе.
Все-таки не удерживается, чтобы не съязвить:
- Разве мама тебе не говорила, что подслушивать нехорошо? Можно все неправильно понять.
- Не трогай мою маму. Давай, ближе к сути дела.
Подбрасывает блестящую кнопочку на ладони.
- К сути дела… Суть дела в том, что эта помолвка – сплошная фикция. Мы с этой К** даже не приятели. Черт, Антон, ты даже не представляешь, сколько на свете девочек, мечтающих выйти замуж за одинокого успешного бизнесмена. Или хотя бы раскрутить его на крупную сумму денег. Да еще при этом испортить репутацию и нервы. На что они готовы, чтобы пробраться в машину, в дом, сразу в постель, создать ситуацию, после которой все бульварные газеты будут пестреть двусмысленными фото. Знал бы ты, как они надоедают. Эта К** тоже вначале подбивала ко мне клинья. Впрочем, довольно аккуратно. Я к ней присмотрелся и понял, что она нуждается в деньгах и при этом достаточно умна, чтобы довольствоваться синицей в руке. И мы заключили соглашение. К** играла роль моей девушки, в последствии должна была изображать невесту. В общем, она была моей ширмой, а я ей за это неплохо платил. Говоря о деньгах, я имел в виду ее, а вовсе не тебя.