Набираюсь терпения и жду, когда же все прекратится, я оглушительно кончил и мне больше не хочется ничего, только упасть на постель и просто лежать. Но постепенно этот могучий ритм захватывает меня, и я начинаю опять возбуждаться. Нечаянно касаюсь головкой лужицы, размазываю белое по гладкой ткани. Прикосновение скользкого мокрого шелка безумно приятно, я прогибаюсь, почти падаю животом на постель, чтобы это скольжение повторялось снова и снова. Мой случайный недовольно рычит, пытается приподнять, но я упрямо льну к простыням, и он уступает, опускается следом, теперь он на мне почти что лежит, держа свой вес на упертых локтях. Волосы на его груди, дразня, чуть касаются спины, его тяжелое, сорванное дыхание обжигает мне шею. Хорошо… Боже, как же мне хорошо. Что же он делает… Как же он это делает… Он делает это так, что каждый его толчок уносит меня все дальше и дальше, в манящую черную глубину, в бесконечное погружение, в океан наслажденья и боли. Больно не телу, - ну, может, чуть-чуть: желанная боль в раздвигаемых членом мышцах, блаженное чувство давления, - от невыносимого кайфа мучительно сжимается сердце, кровь грохочет в висках, несется по жилам, они вот-вот не выдержат, просто-напросто лопнут. Это вытерпеть невозможно, я стремительно приближаюсь к разрядке. Кажется, он тоже уже на пределе, горячо выдыхает мне в ухо: «Давай!», и от этого страстного, опаляющего кожу шепота я содрогаюсь и тут же выстреливаю, еще и еще и наконец-то валюсь на постель, зарываясь лицом в черный шелк. Он извергается следом, падает на меня, я лежу, придавленный горячей расслабленной тяжестью. Тихо млею, потом выползаю из-под него, ложусь рядом, пристраиваю голову у него на груди. На его загорелой широкой груди. Молча лежим какое-то время, потом он вдруг роняет:
- А ты хорошо отдаешься…
- А ты гениально трахаешь… - отвечаю ему уже в полусне, и тут же блаженное забытье окутывает меня с головой.
***
Чувствую сквозь закрытые веки, что в комнате уже очень светло. Ощущаю легкость, истому и какую-то неосмысленную, чисто телесную радость. Тело уже бодрствует, а сознание еще нет. Постепенно включается мозг, просыпается память. Этой ночью у меня был фантастический секс… Меня потрясающе поимели… Меня поимел наглый небритый мужик… Мужик, чьего имени я даже не знаю. Вчера я заснул с ним в обнимку, но сейчас его рядом нет. Я не чувствую его тепла, не слышу дыхания. Присутствует только запах. Он на мне, на подушке, к которой я прижимаюсь щекой. Открываю глаза, потягиваюсь. Я один в этой постели, в черных шелковых простынях, перемазанных следами нашего с ним безумства. Их цвет глубок, как ночное небо, их мягкая гладкость – как ласка. Чутко прислушиваюсь к тишине. Ничего, лишь с улицы долетают шорохи пальм, вздохи ветра и волн, птичий щебет. Кажется, в хижине я тоже один.
Встаю. Теплое, живое прикосновение тростниковой циновки к босым ногам. Странное ощущение, мир как будто бы обновился: цвета и звуки объемны и ярки, любое касание – как впервые. Неужели телу настолько понравилось? В ванной закрываюсь в кабинке. Включаю контрастный душ, потом водный массаж, потом просто прохладную воду. Бегущая по телу вода – как легкие пальцы, трогают, гладят, забираются в самые тайные уголки. Выхожу, снова прислушиваюсь. Может быть, он вернулся? По-прежнему тихо. Внимательно оглядываю комнату: наверное, оставил какую-нибудь записку? Ничего не нахожу. Смотрю на часы: уже полдень. Собираю с пола одежду, одеваюсь. Хорошо, что он вчера ничего не порвал.
Возвращаюсь к себе, в нашем бунгало тихо и сонно. Заглядываю в комнату Джеки. Он еще спит, распластавшись на животе, наверное, поздно вернулся, гулена. Лицо на подушке в профиль, счастливое, нежное. Похоже, они с Филом времени зря не теряли. Интересно, он заметил мое отсутствие? Иду к себе, тоже ложусь. Перебираю в памяти прошлую ночь, пока снова не засыпаю.
В этот раз просыпаюсь от того, что меня тормошит забравшийся ко мне «под бочок» Женька, ему не терпится поделиться. Что ж, давай, выслушаю с большим интересом. Фил, оказывается, такой замечательный… Горячий, мужественный, страстный, чудесный, да кто б сомневался… До постели у них еще не дошло, все очень серьезно, но они уже целовались и тискались. Фил целуется просто потрясно, у него такие нежные, сильные руки, такие сладкие губы, бедный Джеки чуть было не обкончался… Тихо смеюсь, с удовольствием разглядывая счастливого друга. Меня он не спрашивает ни о чем, наверное, погруженный в собственные переживания, ничего не заметил. Ну и ладно, я ему не скажу, пусть пока это будет моей маленькой тайной. Я тоже провел волшебную ночь и рассчитываю на продолжение. В том, что мой вчерашний хочет того же, я даже не сомневаюсь, как после такого он может меня не хотеть?
Вечером брожу по острову в надежде найти своего террориста. В животе какое-то странное щекочущее ощущение, предчувствие встречи. Я хочу его, хочу снова почувствовать тело, вдохнуть запах, оцарапаться колкой щетиной… Захожу во вчерашний бар, заглядываю в холл отеля, в ресторан, в бильярдную, в спортзал, слоняюсь по пляжу. Его нигде нет. Я даже иду к бунгало, но дверь закрыта, свет не горит, не похоже, чтобы он был дома. В этом, конечно, ничего странного нет. Он мог отправиться в город, может быть, сидит в кинозале. Да, это не странно, но меня задевает, что это не он, а я ищу встречи, как будто ему все равно.
На следующий день после завтрака идем всей компанией на пляж и там я, наконец, его вижу. Я его вижу, и мое сердце пропускает удар, а потом начинает частить. Я поражен: неужели все так серьезно, я настолько заинтересован? Он на меня – ноль внимания. Он только что искупался, волосы мокрые, гладкие, словно уложенные гелем. Валяется, урод, на белом коралловом песке, лениво флиртует с девушками, загорающими по соседству. А я… Я веду себя слишком шумно. Громко смеюсь, болтаю, тоже заигрываю с какими-то девчонками, при этом плохо осознаю, что именно я несу, мои мысли заняты только одним: обрати, наконец, на меня внимание! Конечно же, он обращает: время от времени ловлю на себе его взгляд, последний раз в нем столько иронии… Кровь бросается мне в лицо. Shit!! Он прекрасно осознает, ради кого я устраиваю этот фейерверк! Боже, какое унижение… Джеки посматривает на меня с удивлением, не может понять, что же такое я сегодня вытворяю. Но он слишком занят Филом, и его мысли долго на мне не задерживаются. Потом этот хам уходит и на меня наваливается апатия. Океан, пляж, девушки, пронзительно синее небо – все как будто выцветает, теряет свой блеск и краски. Решительно встаю, отряхиваю песок. Человек после пляжа идет куда? Человек после пляжа идет домой: принять душ, привести себя в порядок, переодеться. Он наверняка сейчас у себя, в своей хижине.
Топчусь на пороге, не зная, что делать. Прислушиваюсь к звукам в глубине бунгало: шорох, шаги, что-то роняет. Позвать? Как? Имени я не знаю… Дверь открыта, может, просто войти? Нет, не могу, почему-то не могу решиться. Осторожно стучу по стеклу распахнутого окна. Он тут же показывается в дверях, прислоняется плечом к косяку, руки сложены на груди. Он недавно из душа, на нем только шорты, бронзовые мускулы в каплях воды. Хочу подойти, собрать их губами, все до одной… Вчера он, похоже, побрился, но щетина уже опять пробилась. Хочу прикоснуться, потереться, почувствовать… Облизываю в миг пересохшие губы, поднимаю глаза.