Очень тяжело решиться сказать такое в лоб человеку, по которому я сохла всю юность. Мечтала, что он ради меня бросит свою Ирку и женится на мне. А теперь я его бросаю.
Ваня усмехнулся и спросил:
- Только не говори, что это Потапов. Я не поверю.
- Нет, это мой начальник, - я медленно выдохнула и отвернулась, чтобы не сгореть со стыда.
Щеки уже предательски пылали, а дыхание сбилось.
- Кто? Анькин любовник? – в голосе слышалась ирония.
- Ваня, это не правда. Анька просто ляпнула, не подумав. Прости меня. Это всё случилось внезапно, я сама не думала, что так выйдет. Стас не был ее любовником.
Он нервно взлохматил волосы рукой и сказал:
- Жаль. Думал, у нас что-то выйдет. Спасибо, что призналась сейчас, а не когда бы я в тебя втрескался по уши.
- Извини ещё раз. Мне, правда, очень стыдно.
- Проехали, Лера, - отмахнулся он, давая понять, что больше в моем обществе не нуждается.
На этой ноте мы распрощались, на душе было дерьмово, но рано или поздно пришлось бы сказать. Тем более, мы сходили всего на два свидания. Не клялись друг другу в любви и верности.
Мама попросила убраться на чердаке, и я полезла наверх по старой лестнице, которая вся затянута толстым слоем пыли и паутины. Здесь давненько никто не бывал. Раньше, когда я была маленькая, часто тут пропадала, играя с куклами, а потом мы стали хранить здесь всякий ненужный хлам, который жалко выбросить.
Я прокашлялась от пыльного облака и стала разбирать завалы вещей. Игрушки, старая техника, какие-то газеты, пожелтевшие от времени – всё беспощадно полетело в мусор.
В груде хлама нашла коробку с фотографиями и стала рассматривать старые снимки. Мама в молодости была очень красивая, мне многие говорили, что я похожа на нее, как две капли воды, и сейчас, сравнивая себя с ее фото, это было особенно заметно. Глаза, губы, нос – точно мамины. А что я унаследовала от отца сложно сказать, потому что никогда его не видела.
Просмотрев целую кипу снимков, я наткнулась на фотографию мамы с каким-то мужчиной, причем очень знакомым. Присмотрелась получше и меня замутило. Сердце бешено заколотилось, что эхом отдавало в ушах. Не может быть…
Я медленно перевернула фотографию и прочитала подпись: «Я с Сережкой, 1994 год».
Нервно усмехнулась и помчалась вниз по лестнице в поисках мамы, убеждая себя, что это лишь глупое совпадение.
6.5.
- Мама! Мама! – кричала так, что стекла на окнах затрещали.
- Лера, я здесь, - зашла она в дом. – Что стряслось?
Я протянула ей снимок и спросила, пытаясь успокоиться:
- Кто это?
Мама тяжело вздохнула и внимательно посмотрела на фото.
- Где ты ее взяла? - спросила спокойно, но с тревогой в голосе.
- Наверху, нашла в коробке со старыми фотографиями.
Я выжидающе посмотрела на мать, а она на меня. Секунды, пока она молчала, показались мне целой вечностью.
- Мама? - не выдержала я гнетущей тишины.
- Твой отец. Точнее всё, что от него осталось.
Господи. Паззл сложился в голове, а я сглотнула подступивший к горлу ком. Сукин сын, а не отец. Хотела сказать, но промолчала.
- Мне нужно в город, мам, - сунула фотку в карман, сложив вдвое.
- Ты же только приехала… Лера... - не успела договорить она.
Я поцеловала её в щеку и бросилась на остановку, чтобы успеть на автобус.
Всю дорогу рассматривала снимок, а внутри разгорался пожар. Первым делом я помчалась в квартиру, приняла холодный душ, чтобы немного успокоиться и переоделась. Хотела позвонить Стасу, что вернулась, но мои планы наглым образом нарушили.
Только вышла из подъезда и увидела черный джип, а возле него всё того же громилу в костюме. На широком носу ссадина, под глазом сиял фиолетовый фингал. Он направился ко мне, я остановилась и спросила:
- Где он?
- Давай в машину, - кивнул мужик.
Я села, не думая ни о чем, и по уже знакомой дороге мы приехали к коттеджу Потапова. Хотелось посмотреть этому человеку в глаза и высказать всё, что я о нем думаю.
В этот раз меня тащили за руку, будто бы я сильно сопротивлялась, и доставили прямо к нему в кабинет.
Он злобно сверкнул глазами, едва увидев меня. За секунду преодолел дистанцию между нами и больно схватил за лицо.
- Решила меня обдурить? – хмыкнул он. – Не боишься последствий?
- Не боюсь, - дернулась я.
Бояться надо тебе, ублюдок.
- Зря. Стоило оно того, чтобы прикрыть задницу Стасика? Тендер выиграл, а вот тебя он просрал.
- Это не твоё дело. Понял? – прошипела я, а он сильнее сжал моё лицо.
- Сучка. Ты сама напросилась. Будешь моей игрушкой, пока не надоешь. Хер ты теперь отсюда выйдешь, - смотря мне в глаза, сказал он.
- Какое же ты ничтожество! – процедила я сквозь зубы, достала с кармана джинсов фото и кинула ему в рожу.
- Что это за херня? – поднял он сложенный пополам снимок и вопросительно уставился на меня. – Откуда у тебя?
- Узнаёшь? – усмехнулась я. – Ну, здравствуй, папочка, - с ненавистью в голосе сказала я.
- Что ты несёшь? – уткнулся он в фото и изучил подпись. – Где ты взяла её?
- Я – дочь Анны Мироновой, которую ты бросил беременную и свалил. Приятно познакомиться.
Потапов уставился на меня, потом на снимок, сравнивая меня и маму. Долго молчал, потирая лоб, и сказал с недоверием:
- С чего ты взяла, что я ее бросил?
- Мама рассказала.
- Ну да, - кивнул он. - Только всё было наоборот. Мне нужно было уезжать в другой город, а твоя мать не захотела ехать со мной. Сказала, что разлюбила и нашла другого. Так что, красотка, вряд ли, ты – моя дочь. Но удивила меня неслабо, - покачал он головой и усмехнулся, присев на край стола.
Меня от услышанного словно парализовало. Я стояла и не могла пошевелиться, потому что кому из них верить, не знала. Зачем матери мне врать? Мне уже не пять лет и я не пристаю с глупыми вопросами об отце. Хотя, это единственная фотография, на которой мама с мужчиной в обнимку. На остальных снимках она одна или с подругами. Больше никаких мужчин.