У меня есть новый сообщник. Моя тетя Тиа приехала к нам. В молодости она была скандальной женщиной, погубленной злобным графом на французском дворе, но сейчас она хрупкая и безвредная.
Тетя Тиа обожает идею того, что я переживаю любовь к моему шотландскому офицеру в опасности. Мне даже не приходится продолжать врать. "Конечно, Мадлен не хочет ходить на вечеринки и балы в Лондоне! Разве вы не видите, что бедняжка переживает за Капитана МакКензи?"
На самом деле это даже немного пугает, насколько она разжигает мою скорбь. Она даже убедила моего отца, что мне следует начать получать завтрак в постели, как настоящей леди или инвалиду. Меня освободили от чего-либо, напоминающего развлечение, и позволяют проводить время, рисуя в покое. Горячий шоколад и тосты подаются мне каждое утро в постель, и я читаю газету даже раньше, чем мой отец.
Я начинаю верить, что вы были моим самым гениальным изобретением.
26 июня 1809 года
26 июня 1809 года
Дорогой Капитан,
О, какой счастливый день! Звоните колокола, звучат трубы. Полируют полы лимонным маслом. Жена моего отца буквально каждое утро страдает рвотными позывами, а в большинстве случаев и по дням. Признаки очевидны. Маленький, вонючий и складчатый кусочек будет расти и выходить в этот мир через шесть или семь месяцев. Счастье пары абсолютно. А меня выбросили за борт этого чувства.
Не имеет значения. У нас будет весь мир, вы и я. Тетя Тиа помогает мне составить карты вашей битвы. Она рассказывает мне истории о внутренней Франции, так что я могу представить, что вы увидите, пересекая Пиренеи. Когда вы почувствуете запах лаванды, она говорит, победа близка.
Мне нужно помнить выглядеть время от времени грустной, как будто я беспокоюсь о вас. Странно, но иногда это довольно легко имитировать. Будьте здоровы и невредимы, мой капитан.
9 декабря 1809 года
9 декабря 1809 года
О, мой дорогой капитан,
Вы будете зол на меня. Я знаю, что обещала вам свое сердце, но мне приходится признаться. Я влюбилась. Навсегда потеряла свое сердце в пользу другого, необратимо. Его зовут Генри Эдвард Грейчерч. Весит примерно три килограмма, розоватый и всё в складках... Идеален. Не знаю, как я могла назвать его "вещью". Никогда не существовало более прекрасного и очаровательного ангелочка.
Теперь, когда у моего отца есть наследник, наше имущество никогда не перейдет к Темному американцу, и меня больше не будут бросать в нищету. Это означает, что мне не нужно выходить замуж, и, следовательно, мне больше не нужен вымышленный шотландский жених для оправдания.
Я могла бы сказать, что мы сошлись и завершить все эти лживые письма. Но теперь тетя Тиа так приязнилась к вам... и я так с ней солидаризируюсь. Кроме того, мне было бы не хватать писать. Это так странно. Я не могу понять себя.
Но, порой, я представляю, что вы понимаете.
9 ноября 1810 года
9 ноября 1810 года
Дорогой Логан,
(Я считаю, что к этому времени мы уже можем обращаться по имени.)
То, что следует далее, — это упражнение в чистом унижении. Я даже не могу поверить, что собираюсь это написать, но, возможно, записать и отправить далеко поможет мне избавиться от этой глупой привычки. Знаете, у меня есть подушка. Это красивая подушка, наполненная гусиными перьями. Очень прочная и большая. Практически подушка. Ночью я кладу ее на одну сторону кровати с подогревающим кирпичом, чтобы всё прогреть. Затем я прижимаюсь к ней, и, если закрыть глаза и уснуть наполовину... мне почти удается поверить, что это вы. Рядом со мной. Согревая и оберегая меня. Но это не вы, потому что это подушка, и вы даже не реальный человек. А я — проблема. Но теперь я так привыкла к этому, что не могу спать без нее. Ночи становятся слишком длинными и одинокими.
Где бы вы ни были, надеюсь, что у вас хорошо спится.
Спокойных снов, Капитан МакПодушка.