– Что за дом, хоть бы погреб какой был, – буркнул Николин, проверяя, плотно ли закрыта дверь. Замок с внешней стороны отсутствовал, что могло лишний раз привлечь к дому внимание их преследователей.
– Погреб… за печкой, – едва выговаривая слова от охватившей ее жути, чуть слышно выдавила из себя Алена, стоя за его спиной. Ей было безумно страшно, и она ходила за парнем по пятам.
– Серьезно? – вроде бы обрадовался он, резко повернувшись к ней. – Ну-ка, показывай!
Спотыкаясь на неслушающихся ногах, не отрывая от Ильи взгляда, Алена попятилась назад и остановилась возле печи. Присев на корточки, сдвинула в сторону полотняный коврик, схватившись за ручку, подняла узкую крышку. В нос ударил запах сырости.
– Мы там ноги себе не переломаем? – Илья взял с печки коробок спичек и зажег одну, поднес ближе к погребу, разглядывая небольшую деревянную лестницу, ведущую вниз.
В этот момент за окном послышался шорох, переговаривающиеся негромко голоса. Кто-то ходил вокруг дома. Времени на раздумья не было.
– Давай, маленькая, придется нам посидеть здесь, – взяв девушку за руку, он подтолкнул ее к лестнице.
Алену охватил ужас. Одно дело, когда она спускалась сюда при свете дня на минутку, чтоб положить пакет с едой, другое дело сидеть здесь в кромешной тьме неизвестно сколько времени.
– А вдруг там крысы? – с трудом выговорила она, едва не плача.
– Поверь, те крысы, что сейчас придут сюда, пострашнее будут, – безапелляционно произнес Николин, снова подталкивая ее в сторону зияющей ямы.
Дрожа всем телом, девушка начала спускаться по скрипучей, ссохшейся лестнице. Сжимая в руке пистолет, Илья осторожно последовал за ней. Прикрыл крышку и, вытянув ладонь, как мог аккуратно натянул на нее коврик с внешней стороны. Ему пришлось постараться, чтобы снаружи все выглядело идеально ровно. Наконец, крышка легла на свое место, и они оказались в полной темноте. Сырой, непроглядной мгле.
– Я боюсь, – прошептала Алена, обхватив себя руками и пытаясь согреться от охватившего ее озноба.
Здесь было холодно. Очень холодно. Ее тело вмиг покрылось мурашками с головы до ног. Но страшнее всего был даже не холод, а тьма, окутавшая ее со всех сторон. Почему-то она наводила жуткий, безотчетный страх, от которого шумело в висках, и кружилась голова. Алене начинало казаться, что она парит где-то в невесомости, черной и бесконечной, где нет ни времени, ни пространства. Эта тишина давила на грудь, мешала дышать. Нет, она никогда не боялась ни темноты, ни замкнутых пространств, но сейчас это было очень похоже на клаустрофобию. И мысли стали приходит одна другой страшнее.
Их найдут. Найдут и убьют. Никто ни о чем даже не спросит. И никто им не поможет. Их никто даже не услышит. Они так и останутся навеки здесь в этом сыром и темном погребе.
– Илья, – позвала она шепотом, невольно начиная поддаваться внутренней панике, дрожа уже всем телом, то ли от страха, то ли от холода.
– Тихо, – шикнул на нее парень где-то совсем близко.
– Я не могу здесь… Тут так темно и холодно, – в ее голосе стали проскальзывать истеричные нотки. – Мне страшно!
Наверху послышался едва различимый шум – кто-то ходил по дому. Несколько раз проскрипели половицы в кухне, давая понять о том, что пришедший не один. Совсем близко зазвучали приглушенные голоса, среди которых Илья без труда узнал Михея, начальника охраны дяди: «Здесь они были… бинты вон в мусорке…», «На кровати кровь… Илья здесь был…», «Ушли…» «Недавно совсем были…».
Алена тоже это слышала. Из ее груди вырвался сдавленный писк. Она тихо заныла.
Одним движением руки Илья притянул девушку и крепко прижал ее голову к себе, чувствуя, как она уткнулась носом ему в грудь, а пальцами вцепилась в ткань рубашки. Не хватало еще, чтоб она тут начала разводить сырость, тогда их точно обнаружат в считаные секунды! Он понимал ее животный страх, понимал, что она не виновата в начинающейся истерике, понимал и ничего не мог сделать, чтобы успокоить ее. Маленькая, как же неудачно ты оказалась в тот вечер в казино! Выбраться бы живыми из этой заварушки!
Ходящие наверху обшаривали, кажется, каждый кусочек дома. Судя по протяжному скрипу мебели, не поленились заглянуть в шкафы, возможно, и под кровати. Через некоторое время беглецы, укрывшиеся под ногами своих преследователей, стали свидетелями «отчета» Михея кому-то «вышестоящему»: