Мгновение Славка, полусонный, тупо смотрел ему в спину – странно умиротворенную, обтянутую давешним спортивным костюмом. Потом окликнул.
Олег повернулся вполоборота, подтянув под себя ногу. Полуприкрытые глаза казались узкими черными провалами. Худые пальцы медленно перебирали, поглаживали, словно четки, крупные бусы янтарного Ожерелья. Оно обвивало его шею в четыре ряда, но оставшийся кусок все равно свисал до колен.
Забыв, как дышать, Славка щелкнул выключателем бра. Вспыхнувший свет многократно отразился в неровных, разновеликих, разноцветных бусинах: льдистые, костяные, медовые, бурые, коричневые, красные, синие, зеленоватые… Ни один оттенок, ни одна форма не повторялись. Каждая бусина таила в себе свой, совершенно уникальный мир.
- Нашел, – сказал Славка, не отрывая взгляда от бус.
- Нашел, – глухо согласился Олег, поднял голову и посмотрел, как впервые.
Славке показалось, что в черноте глаз сверкнул ультрамарин.
- Здорово, – выговорил он немного нервно. – И где оно было?
Олег молчал, завороженный. Славка шевельнулся, подполз ближе. Ожерелье тянуло его как магнитом.
- Можно… – голос дрогнул, Славка до крови закусил щеку. «Держи себя в руках, идиот». – Можно мне посмотреть?
Пусть скажет «бери», или «на», или просто «да». Пусть даже ничего не скажет, просто снимет Ожерелье с шеи и даст в руки. И тогда все будет кончено. После стольких десятилетий, веков ожидания – все будет кончено.
Пальцы Олега, конвульсивно дернувшись, остановились.
- Можно посмотреть твой браслет?
Славка вздрогнул. Он совершенно забыл про этот дурацкий браслет. Приспособился к давящему жару и выкинул его из головы. Стараясь, чтобы было незаметно, Славка бросил взгляд на правое запястье. Янтарь, разумеется, умирал – прошли почти сутки. Но внешняя сторона янтарных пластин – там, где камни не касались кожи – была еще гладкая, блестящая. Можно и не разглядеть. Тем более в неверном свете.
- Конечно, – Славка протянул руку.
Короткое холодное касание – и браслет оказался у Олега. Но смотрел он не на украшение, а на запястье Славки, на отчетливый красный, как после несильного ожога, след. Славка проследил направление его взгляда.
- Я же говорил, что слишком тесный.
Несколько секунд Славка безнадежно верил, что обойдется. Но Олег вывернул браслет наизнанку – внутренней стороной наружу. Мутной белесой мертвой внутренней стороной. И смотрел долго, очень долго. Потом поднял глаза. Охотник Косо встретил этот взгляд, не дрогнув.
- Отдай мне Ожерелье, – спокойным, холодным, как Янтарное море, голосом потребовал он.
- Нет, – так же спокойно сказал Хранитель.
- Оно тебе ни к чему. Оно не спасет мир. А меня спасет.
- Нет.
- Проклятая птица затуманила вам разум. Она использует вас. Ты ничего не получишь за свою преданность и не понесешь наказание, если предашь. Отдай мне Ожерелье.
- Нет.
Охотник Косо потянулся за стрелой, и Славка с усилием потеснил его в сторону. Дождавшись, пока пропадет тяжесть колчана за плечами, выключил свет и откинулся на подушку.
- До заката, – буркнул он, уставясь в белеющий потолок. – Даю тебе время на размышления. Потом спрошу еще раз и выпущу Охотника. Иди спать. И Ожерелье сними, оно тебе не идет. Можешь не бояться, я все равно не могу его взять, пока ты сам не отдашь.
Олег дергано, как сломанный, встал, с усилием, будто тяжелое ярмо, снял Ожерелье, зажал его в кулаке и ушел. Славка закрыл глаза. Ему снились чужие миры, с тихим шелестом исчезающие в холодном синем пламени.
*
Спали до обеда, ели в молчании и без аппетита. Даже девчонка прикусила болтливый язычок и молча хлебала суп, шумно дуя на каждую ложку. Потом – словно фигурки из часов, двигающиеся по заведенному порядку – пошли на пляж. А погода стояла великолепная: синее небо, сколько хватало глаз, края белоснежных кучевых облаков едва выглядывали из-за дюн. Песок потеплел, даже вечный ветер притих, и волны, так свирепо бросавшиеся на берег, выбегали на отмель с едва слышным шуршанием, почти не баламутя воду. Море на мелководье было прозрачным, золотистым, зеленым.
Света, повеселев, полезла в редкостно теплую воду, просидела там битый час и вылезать не собиралась. Наверное, отрастила жабры и ждала появления чешуи с плавниками. Славка тоже окунулся несколько раз – больше нырял, стараясь слоем воды отгородиться от назойливого шума гигантских крыльев. Олег сидел возле моря, подставив спину солнцу, и смотрел, как шипящие волны облизывают ему босые ноги.
- Я бы на твоем месте искупался, – сказал Славка, улегшись на живот на мелком. Волны легонько толкали его в затылок.
- Потом, – обронил Олег, пересыпая мокрый песок.
Славка покачал головой.
- Сколько ты здесь? Почти две недели? И говоришь так каждый день. Боюсь, сейчас именно тот случай, когда потом может и не наступить.
Олег продолжал выводить бессмысленные каракули, тут же исчезающие под слоем воды.
- Стесняться тут некого, если ты этого еще не понял, – убеждал Славка. - Для малявки ты такой, какой есть, другого она не знает. Ты ей и без рук, без ног нравился бы. А я собираюсь тебя убить. Это во-первых. А во-вторых, вчера, поделюсь секретом, на полном серьезе решал, трахнуть ли тебя, если ты начнешь ко мне приставать, как грозился. Но ты приставать не стал – я еще не разобрался, к счастью или к сожалению. Короче, градус интимности уже достаточно высок, чтобы отправить к черту все стеснения.
- У меня плавок нет, – проговорил слегка ошарашенный этой речью Олег.
Славка сделал широкий жест.
- Пляж пустой, а меня ты ничем не удивишь.
Олег глазами указал на бултыхающуюся неподалеку Свету.
- Попросим, чтобы отвернулась, – вздохнул Славка. – Не делай такое лицо. Трусы-то у тебя есть? Ну и отлично. Высохнешь.
Подтянувшись на сухое, Олег снял джинсы. Славка посматривал краем глаза. Ноги как ноги, разве что кожа бледная. Даже мышцы не атрофировались. И стоило столько страдать?
Под радостный визг девчонки Олег пополз к морю.
Ближе к восьми вечера пришли тучи. С посеревшего моря задул пронизывающий ветер. Они оделись и перебрались с берега в дюны – ветер там поутих, но намного теплее не стало. Света, стуча зубами, жалась к Олегу. Тот обхватил ее рукой, пытаясь согреть, но и сам вздрагивал. Тем не менее никто даже не заикался о том, чтобы закругляться и идти домой.
- Можно костер развести, – осенило, наконец, Славку.
- Ура! – Света подскочила, словно на пружине. – Я веточек наберу, – важно сообщила она и направилась к темнеющему за дюнами лесу.
- Далеко не лезь, – крикнул ей вслед Олег и нахмурился. – Может, не стоит отпускать ее одну?
- Да ладно, она сама вызвалась, – отмахнулся Славка. – Медведей здесь нет. Маньяков, кроме нас с тобой, тоже.
Олег возмущенно фыркнул, а затем – совершенно без перехода – жалобно произнес:
- Мы с Караваем никого не убивали.
Славка приподнял бровь:
- Но?
- Ты говорил, что хочешь меня убить.
- Ты меня тоже, да? – Славка усмехнулся. – Я знаю. Знаю даже, как именно. Сказать?
Олег потер лоб, нос, закрыл лицо рукой.
- Нет. Пожалуйста.
Выглядел он, съежившийся, дрожащий, таким несчастным, что Славка вместо обычного презрения ощутил укол жалости и тронул парня за локоть. Пальцы Олега легли ему на запястье и застыли, едва касаясь, будто не зная, сжать или оттолкнуть.
- Это не ты. Это птица в твоей голове. Программа, согласно которой я – объект, несущий угрозу, и меня надо уничтожить. А Ожерелье – пусковой механизм, детонатор. Рано или поздно он сработает. Другое дело, позволю ли я тебе, но все равно. Но если ты отдашь Ожерелье, программа не запустится. Все пройдет и забудется, как страшный сон.
Олег молчал.
- И что, – не выдержал Славка, – даже не попробуешь ничего предпринять? Часики-то тикают.