- Я бы не стала убивать последнего этого… Хранителя, – пробубнила она. – Он ведь не виноват в том, что делали другие. Я бы с ним подружилась и попросила.
- Ты забываешь про колдовство Птицы, – снисходительно напомнил Славка. – Он не отдаст.
- А я бы долго просила, – упрямилась Света. – Ты же говорил, что колдовство становится меньше. Целый месяц бы просила.
- А если Птица совсем близко? И Охотник не успевает?
Славка начал раздражаться: уже устал от этого бессмысленного перемалывания «если бы да кабы».
- И все равно я не стала бы никого не убивать. Даже если мне плохо, я бы не стала делать плохо кому-то еще. Мне же от этого не лучше, - рассудила Света. – Нет, я бы… я бы…
- Поговорила с Птицей, может быть? – мягко подсказал Олег.
- Да! Я бы подождала Птицу и поговорила бы с ней. Все объяснила, отдала ей Ожерелье и попросила бы меня не убивать. Может, она вообще уже простила Охотника, если столько много лет прошло. Вот я однажды с Валькой сильно-сильно поругалась, а назавтра помирилась. А еще я бы попросилась ходить к Птице в гости и смотреть картинки. Вместе! Вместе ведь интереснее, чем одной. Дядя Славик, а чем закончилась сказка?
- Понятия не имею, – глухо сказал Славка. – Это будет ясно завтра.
- Расскажи сегодня! – заныла Света. – Ну дядя Славик, ну пожалуйста!
- Уже поздно, – так же бесцветно проговорил Славка, глядя на тлеющие сучья, лишь кое-где расцветающие язычками огня.
Девчонка закрутила головой.
- Да, совсем темно, - огорчилась она.
Охотник Косо поднял глаза от умирающего пламени.
- Отдашь?
- Нет, – отрезал Хранитель.
- Там такая туча идет, – щебетала Света, не обращая внимания на странные слова и повисшее между мужчинами напряжение. – Черная-черная, прямо синяя. Пойдемте домой, а то вдруг гроза будет. Я грома боюсь! Пойдемте быстрее!
- Светлячок, – Олег сидел со спокойным лицом, лишь лоб его прочертила морщина, которой раньше не было. – Не жди нас. Беги домой. К себе домой. Завтра придешь.
- Ну нет, – Охотник сгреб девчонку за плечи.
Та, почуяв неладное, тихо пискнула. Охотник стиснул ее крепче и насторожился, прислушиваясь. Они были не одни. Где-то слева раздалась музыка, за ней последовал взрыв смеха, приглушенный расстоянием и ревом моря. Кого там нелегкая принесла в такую погоду? Ну конечно, воскресенье ведь… Проклятые туристы.
- Вякнешь – шею сверну, – пообещал Охотник начавшей хлюпать носом девчонке и повернулся к Олегу. – К тебе это тоже относится. Ожерелье в доме?
Парень кивнул, посматривая влево, в сторону скрытых дюнами и темнотой людей. Похоже, некоторые идиоты еще на что-то надеются.
- Залезай в свою тарантайку.
Придурок сидел, словно каменный.
- Залезай, я сказал, – повысил голос Охотник. – Я умею проворачивать фокусы не только с сухими ветками. Делай, что сказано, пока я ей что-нибудь не поджарил.
Угроза возымела действие – быстро зашевелился.
- Ну вот, – скривил губы Охотник и потрепал девчонку по голове. – А ты говорила, по-хорошему. Дура ты. И он дурак.
- С-сам ты д-дурак! – девчонка уже не на шутку обливалась слезами и соплями. – Плохой злой дурак!
- Иди-иди, – сказал ей Охотник почти ласково.
В тихом пустом доме Охотник оставил обоих посреди гостиной, на ковре, а сам сел в кресло перед остывшим камином. Темнота ему не мешала. На каминной полке, совершенно в открытую, на расстоянии вытянутой руки мерцало Ожерелье, переливаясь каждой бусиной. Охотник смотрел на его теплый свет и думал, что ровно с таким же успехом оно могло бы сиять в небе. Обманчиво близкое и совершенно недосягаемое.
Парочка посреди ковра являла собой довольно жалкое зрелище. Взрослый мужик, не способный даже встать самостоятельно, и цепляющаяся за него зареванная девчонка. Все, что стоит на его пути к сотням миров, где можно заплутать еще на столько же, сколько он провел здесь. А может, и дольше.
Охотник – нарочито, напоказ - щелкнул пальцами. По краю ковра побежала полоска пламени. Оббежала квадратом, замкнулась, взвилась на полметра вверх и застыла, чуть слышно потрескивая.
- Горит янтарная смола, лесной дворец светло пылает, – пробормотал Охотник, прикрыв глаза. – И голубая полумгла…*
Он осекся, одернул сам себя.
- Дыма не будет. Ваших криков никто не услышит. Я устрою здесь ад и уйду, даже дверь запирать не буду. Ты не успеешь уползти, а твоя маленькая подружка слишком напугана. Ты же знаешь, как это бывает: они пугаются и прячутся. Под кровать, в шкаф…
Олег что-то сказал – быстро, одними губами. Девчонка припустила было к выходу, но перед ней вырос огненный столб, и она с ревом бросилась обратно. Снова схватила Олега за руку, да так, что ясно было: будет гореть, но не отпустит.
- Не стану говорить, насколько это было глупо, – заметил Охотник. – Тебе и так понятно. Ты ведь не совсем безмозглый. Или совсем? Зря ты не убил нас, пока было время. Вряд ли бы вышло, но ты даже не попытался.
- Вас? – пробормотал Олег. – Кого вас?
- Неважно, – улыбнулся Охотник, забавляясь его недоумению.
Кольцо огня медленно сжималось. Ковер горел – беззвучно и бездымно – в двух десятках сантиметров от ног Олега.
- Отдай Ожерелье, – сказал Охотник. – И я позволю девчонке уйти. Будешь упрямиться – сгорите оба. Узнаете, каково было мне.
Олег смотрел так, словно пытался разглядеть что-то у него внутри, в самых мыслях.
- Слава…
- Я Косо, – поправил он. – Охотник из старой легенды, слепо преданный жадному Королю. Я Охотник, и убивать – моя профессия. Прости, Бэмби, я говорил, что это будет жестокая сказка. А теперь отдай мне Ожерелье.
Олег покачал головой.
- Я хочу поговорить со Славой.
- Тебе не о чем с ним разговаривать. Вернее, с нами. Не разделяй нас. Мы существуем и действуем вместе, как единое целое, – Охотник подумал секунду и добавил: – Как две черты характера. А сейчас мы очень некстати разошлись во мнениях, и одну черту пришлось немного приглушить.
Охотнику некогда было болтать. Язычок огня, оторвавшись от подрагивающего барьера, метнулся к девчонке. Комнату наполнил отчаянный визг. Язычок почти сразу исчез, растворился в воздухе, но девчонка продолжала скулить, схватившись за обожженный локоть.
- Halt ein!
Охотник не знал языка, но общий смысл уловил без труда.
- Я только начал, – пожал он плечами. – А она уже орет, как резаная. Кипятком и то больнее. Продолжим?
- Nimm, – выдохнул Олег.
Охотник склонил голову к плечу.
- По-русски.
- Бери! Забирай!
Охотник застыл, не веря ушам.
- Повтори.
- Я его отдаю, – сказал Олег уже тише. – Забирай Ожерелье и отпусти девочку.
Все еще не веря, ослепший и оглохший от неимоверного облегчения, Охотник поднялся из кресла и протянул руки. И даже коснувшись гладких тяжелых теплых бусин, продолжал не верить. Лишь когда в глубине золотистого камня вспыхнуло нездешнее сиреневое солнце, Охотник, наконец, понял, что все это по-настоящему. Ожерелье у него. Спустя столько веков ожидания дурацкая штука у него! Он будет жить еще очень, очень долго!
- Девочка, – напомнил Олег.
Охотник не мог отвести глаз от Ожерелья, но обещание надо было сдержать. В стене огня образовался узкий проход.
- Беги домой, – быстро заговорил Олег. – Давай же, Светлячок, хорошая моя, не бойся. Беги к маме.
- Нееееет! – тонко завывала девчонка. – Б-боююююсь!
Ее пронзительный, на одной ноте, вой мешал Охотнику рассматривать бусины. Потеряв терпение, он сделал то, о чем мечтал эти несколько недель – ступил в огненное кольцо, за шиворот оторвал ревущую малявку от Олега и, как нашкодившего щенка, вышвырнул за дверь. Положил ладонь на дверную ручку, сжимая в другой, свободной, драгоценное Ожерелье.
- Она уйдет, – сказал он. – А если и нет, огонь не выйдет за пределы этой комнаты. Он не повредит ей. Я выполнил свою часть договора?
Ответа не последовало, и Охотник, нахмурившись, присмотрелся. Бывший Хранитель, бледный, с посиневшими губами, сидел очень прямо, уставившись перед собой неподвижным взглядом. В широко раскрытых глазах плясал красноватый свет. Дыхание часто, с шумом вырывалось из приоткрытого рта.