Гадкая девчонка тем временем вконец извелась. До Славки ей было не добраться, и ясно стало, что с минуты на минуту она от нетерпения начнет лупить Олега. Возможно, даже ногами. Тогда Славка крикнул:
- Кто со мной наперегонки!
И пошел махать кролем. До лебедей, впрочем, не доплыл: на воде издали была видна зеленоватая пленка помета. Если уж на то пошло, там, где водоплавающие живут, купаться вообще нельзя: на них еще и козявки какие-то… Пришлось вернуться. Парочка на берегу в продвижении не преуспела. Совсем Славка запамятовал, что Олег сам на ноги подняться не в состоянии. А шестилетняя пигалица – никудышная опора для взрослого мужчины, пусть и некрупного.
- Чип и Дейл спешат на помощь, – пробурчал, выбираясь на песок.
Шли долго. Очень долго. Так долго, что лебеди серьезно рисковали остаться без угощения: во время вынужденных остановок Света принималась от скуки общипывать буханку. На замечание Славки девчонка с видом знатока объяснила, что «лебеди горбушку не кушают, у них клюв, а горбушки для тех, кто зубами кушает». Зато лебеди щипаются, благодушно возразил Славка (у него после купания, то есть, очередной победы над собственными иррациональными страхами, было неплохое настроение), промахнется мимо хлеба и руку отщипнет. Глупости, проворчал Олег, сидящий на мокром песке в безнадежно перемазанных джинсах. А ты палец подставь, сам увидишь, парировал Славка. Пронзительный ветер временно стих, сделалось жарко, и «олененок Бэмби» таки стянул просторную цветастую рубашку. Шея, плечи и пресс у него были неплохие, насколько это возможно для хрупкого телосложения. Тем более, сила далеко не всегда кроется в нагромождении мускулов. Надо бы поосторожнее…
Метрах в двадцати от развалин дзота покачивались на волнах шесть толстых, очень самодовольных на вид лебедей. Мшистая пленка различалась совсем отчетливо.
- Плавать здесь я бы не стал, – Славка брезгливо тронул кусок толстой проволоки, торчащий вертикально из песка сантиметров на шестьдесят.
Острый конец проволоки увенчивался, как флагом, лоскутом водоросли.
Лицо Олега тоже особого энтузиазма не выражало. Зато Света прыгала от восторга. Счастливый человек: птички есть, а на остальное ей плевать с высокой колокольни. Щедро отхваченный кусок мякиша в кулак величиной полетел в воду. Лебеди, заслышав плеск, словно по команде «р-р-равняйсь!!!» повернули аккуратные головы. Подумали. Еще подумали. И на всех парах поплыли к берегу. Самый огромный ухватил добычу, чудом умудрившись ею не подавиться, и первым ступил на песок. Ростом он был без малого с девчонку, и, судя по тому, как напрягся Олег, предупреждение насчет отщипнутой руки перестало казаться ему просто глупой шуткой.
- За шею его хватай, – зашипел, давясь от смеха, Славка. – В камине зажарим! Нет, погоди, пусть сначала хлебом нафаршируется.
- Гуси-гуси, га-га-га, – приговаривала Света, кроша буханку. – Есть хотите?
- Да-да-да, – хищно вторил Славка, делая вид, что выбирает птичку пожирнее. – Вот и мы тоже хотим…
Настроение у него перешло из просто благосклонного в эйфорическое: хотелось дурачиться и болтать глупости. Такое – Славка помнил – случалось изредка, и о причинах он предпочитал не задумываться. Может, его сущность как-то не так на человеческий организм влияла, и тот принимался выделять эндорфины или еще какую пакость. Это состояние он контролировать не мог, что его слегка напрягало. Впрочем, пока еще можно повеселиться.
Испугавшись, что им не достанется, оставшиеся лебеди быстро повылезали из воды. Трое обступили полулежащего на песке Олега, которого Светлячок щедро оделила корочкой, чтоб не скучал. Корочку птицы быстро конфисковали и принялись с грозным видом на парня наступать. Олег, тихо паникуя, отползал, но звать на помощь стеснялся. На его счастье, Славка заметил и отманил агрессоров в сторону.
Света подпрыгивала на месте, взвизгивала и просила «дядю Олега» посмотреть, как она здорово кормит «птичек». Славка целился так, чтобы кусочки падали лебедю на спину – посмеяться, как тот ошарашенно вертит башкой. Олег сидел, скрестив ноги, и давал советы. Солнце светило ярко, пахло морем, Гауи с Ожерельем будто и не существовало вовсе. Потом к лебедям присоединилась крайне глупая на вид чайка. Из рук она угощение выхватывать не спешила, просто прыгала поодаль, косясь на шумных двуногих с крайним недоумением. Что и говорить, такого смеха, воплей и визгов это местечко давненько не слышало.
Эйфория закончилась одновременно с хлебом. Мир потускнел. И Славка удивился, как смог хоть на несколько минут забыть, что в мутной воде плавают экскременты, на ржавом куске проволоки висит тухлая водоросль, лебеди грязные и жирные, от девчонки мельтешит перед глазами и звенит в ушах, а Олег… Олег, славный парень с красивыми глазами, вырежет ему сердце и положит огненный янтарь в окровавленные пустые глазницы, и превратит его тело в мелкую синеватую пыль – и это будет навсегда. Если охотник Косо не успеет первым.
- Ты чего? – спросил Олег.
- В смысле? – удивился Славка.
- Тебя как выключили.
Наблюдательный, чтоб его.
К счастью, оправдание на такие случаи имелось универсальное.
- Дисмимия, – развел руками Славка.
Они сидели на пляже до темноты, пока не похолодало и не захотелось есть. Олег настоял на том, чтобы провести домой Свету. Славка пожал плечами: у кое-кого явно поигрывали нерастраченные отцовские инстинкты. Он уверен был, что у парня не то что дети, даже девушка вряд ли имеется. И неудивительно: кому нужен увечный.
Открыл калитку, отпихнул соскучившуюся собачонку, задумчиво постоял возле покачивающихся пионов, сделал отметку в памяти: не забыть. Заложив руки за спину, посмотрел на дом. Пойти, что ли, на ужин что-нибудь сварганить? Обратил внимание на длинную вертикальную царапину на одном из столбов веранды. Это еще откуда? Надо бы замазать… И хлопнул себя по бедру, искренне удивляясь: казалось бы, какое ему дело до дома? Пусть хоть на части разваливается. Его задача - Ожерелье раздобыть и фигу синей курице в клюв ткнуть. А у него хозяйские заботы в голове. Вот уж очеловечился, называется. Прямо стыдно. Желудок тем не менее настойчиво напоминал, что «любишь кататься – люби и саночки возить». В смысле, в человеческом теле гуляешь, так будь добр кормить, поить и ублажать. Когда Славка, повернув ключ, взялся за дверную ручку, через гулкий напев сосен прорезались истеричные женские – бабьи – крики.
- …шляется до ночи, а дома хлеба нет! Мать на работе дотемна горбатится, голодная приползает, а доченьке горя мало! Бл…дь малолетняя!
Света, что характерно, не плакала. Молча укрывалась за коляской Олега, а тот маневрировал, стараясь все время оказываться между девочкой и озверевшей Варварой. Тоже молча. Видно потому, что одновременно разворачивать кресло и прикрываться рукой от ремешка, которым добрая мамочка пыталась достать дочь, было нелегко. Несколько ударов он уже пропустил.
Если бы в списке действующих лиц не числился Олег, Славка бы и не подумал вмешиваться. Но Олег был его. Его Хранитель, его жертва, его враг – его. Никто не имел права так обращаться с тем, что принадлежало ему.
Славка не стал, как первоначально намеревался, заламывать сумасшедшей бабе руку. Ограничился тем, что вырвал ремень и сильно встряхнул женщину за плечи. Та всхлипнула, выплюнула ругательство и посмотрела снизу вверх (ниже Славки на голову, хоть и толще раза в три). И перегарищем дохнула. Тьфу, горбатится она…