— Ну, разве, что только один, — губы облизываю и к нему наклоняюсь. Как можно добровольно от него отказаться? Наверное, никогда не смогу. Разве что заставят… Думать об этом меньше всего хочется. Особенно когда он в процессе поцелуя, ягодицы мои поднимает и на член свой насаживает.
— Подвигайся. Давай, карамелька.
Чувствую, как от каждого моего поднятия его член прежнюю форму возвращает. Снова к бою полному готов. Капитулировать не собирается. Мы липкие, грязные. Всё тело в его сперме. Это так…
— Боже, — Мир всегда обладал сильным характером, и неумением терпеть или же ждать. Вот и сейчас, не выдержав моих медленных движений, он снова сбрасывает меня с себя, и, запрокинув ноги себе на шею, сразу же врывается. Бешено. Агрессивно. Сексуально. Я хватаюсь руками за простыни и мечтаю об одном, не умереть от очередного оргазма. Хотя вру. Ещё мечтаю, чтобы это никогда не заканчивалось. Зверев как наркотик. Как любимый шоколад или мороженое, от которого ты не способен отказаться. Один раз попробовала, и всё. Будешь вечно желать ещё.
— Ань, стони громче, — просит дрожащим голосом, — хочу слышать твои крики. Не держи их в себе.
— Мир, да! Давай! Ещё! — кричу для него. Нравится ему, как мой голос во время оргазма вибрирует разными волнами. Это не одна сплошная нота. Нет! Наоборот столько импульсов в одном и том же голосе. — Боже… Кончаю…
Я отключаюсь от процесса, потому что и, правда, вздрагиваю. Волна снизу живота поднимается по всему телу и доходит до мозга. Взрывается фейерверками.
— Моя ведьма… Моя!
Его голос тоже вибрирует, когда он кончает. После этого падает рядом лицом в кровать, и долго не издаёт и звука.
— Может, поспим, — просит тихо.
— Нет! — возмущаюсь. — Ты обещал душ и еду. Держи слово.
— Какая ты ворчливая, Горская, — поднимается на ноги и руку протягивает. Я сразу же её беру. — Бедный твой муж, — подстёгивает.
— А тебе какая разница, ты ведь им не будешь, — огрызаюсь. Честно, это выходит автоматически. Без какого-либо намерения. Благо, Мирон не реагирует на мой выпад, и, сгребая меня в охапку, тащит в душ.
Через полчаса, мы сидим на кухне, где Мирон пытается меня чем-то накормить. Он кладет хлеб в тостер, и достает разные начинки из холодильника. Пока крутится, хлеб в тостере пригорает.
— Ты что, никогда бутерброд себе не готовил? — смеюсь я.
— Не-а. Как-то привык, мама всегда завтрак готовила.
— Боже, Зверев, так ты комнатный. Ничего не умеешь делать, — вскакиваю на ноги и новую порцию тостов пытаюсь сделать. Мир сзади меня встает, и снова к себе прижимает. Возбуждённой плотью касается.
— Ну, не прямо ничего. Что-то, да и могу. Хочешь, покажу? — к уху наклоняется и покусывает за мочку.
— Ага, вот только это и умеешь. А я есть хочу. С голоду сейчас помру.
— Ладно, ладно. Я тоже есть хочу. Накорми нас ведьма, а я обещаю, что в долгу не останусь.
— Знаю я, чем расплачиваться будешь.
— Против что ли?
— Не-а. Только за.
Мы вместе делаем бутерброды. В холодильнике нахожу ещё картошку с мясом, разогреваю. Салатик с помидорами и огурцами быстро делаю.
Когда за стол садимся, на еду набрасываемся. Как будто полжизни не ели. В процессе секса много калорий сожгли, надо восстановить. Ведь, по словам Мирона, останавливается он сегодня, не планирует. Вымотать меня окончательно решил.
После еды, идём к бассейну. Зверев коктейль приносит и фруктовую нарезку, которую я сделала. Мы много плаваем и целуемся. На солнышке загораем. Небольшую передышку телу даём. Не только ведь сексом с ним умеем заниматься. Общаемся. Вспоминаем какие-то детские моменты, которые раньше казались болючие и колючие. Сейчас же смеёмся над этим. С Миром, как не странно, мне легко. Я и раньше не комплектовала с ним, наоборот заряжалась от его негатива. Сильнее становилась. Вот и сейчас, он меня наполняет силой и энергией. Кажется, как будто тем, чего как раз всю жизнь не хватало. Пазл вроде как собран.
— Ань… — открываю глаза, и на него смотрю. Этот красавец на руках поджимается и из бассейна выскакивает. Вода по его мускулистому телу стекает. Я же на шезлонге лежу и солнечными лучами наслаждаюсь, — время отдыха закончилось. Пора вторую часть игры начинать. Он возвышается надо мной, и отряхивает воду с тела.
— Эй, Мир, она же холодная.
Капли, действительно, когда попадают на раскаленное солнцем тело, кажутся ледяными. Я в мгновение покрываюсь мурашками. Никогда до этого топлес не загорала, даже дома. А тут такой шанс. Никого нет дома, к вечеру.